Змеиный крест - стр. 28
Юория самозабвенно искала, чем может усладить и взор Даора Кариона. Он, казалось, не обращал внимания на обстановку, не замечал изменения цвета стен, мебели, занавесей, освещения. Во время доклада он смотрел только на племянницу. Так она объясняла себе, почему во время его появлений старается выглядеть так роскошно, как может, а втайне надеялась на то, что его равнодушный взгляд все же остановится на ее гладких как шелк волосах или острых ключицах, игриво прикрытых тончайшим кружевом. Юория мечтала, что черный герцог Даор разглядит, наконец, что она представляет из себя, и оценит и ее красоту, и ее преданность.
Но он был все так же безразличен к ней. К ней! Покорявшей мужчин движением плеча и бедер, к ней, признанной красавице, черной розе, ночной фантазии каждого черноторговца всех девяти земель!
Дядя не мог не иметь любовниц. Он был ослепительно красив той темной красотой, от которой захватывало дух: правильные аристократичные и мужественные черты лица, холодные как лед черные глаза, белая кожа, тяжелые длинные волосы цвета воронова крыла, которые он почти никогда не собирал; он был высок и широкоплеч, двигался быстро и уверенно. Все в его внешности кричало о его высоком происхождении и текущей в его крови магии.
Юория не раз слышала, как восхищенно шептались знатные дамы за его спиной. Как они обсуждали очередную дуэль, из которой он вышел победителем, как и обычно, одним точным ударом в горло на месте убив рискнувшего бросить ему вызов красного генерала. Как на его одежде даже не осталось капель крови. Как он небрежно вбросил меч в руки удивленному секунданту и удалился, и как вечером появился на приеме императора такой же невозмутимый, как и всегда.
Однажды Юории удалось соблазнить одного из его личных охранников, и тот поведал, что у дяди иногда появлялись женщины из благородных, но когда она попыталась найти их, оказалось, что ни одной уже нет в живых. «Мотив, которым ты руководствовалась, расспрашивая Лиолана и тем отправив его на смерть, не имеет смысла, Юория, – сказал ей дядя в следующую их встречу. – Не позволяй этому стать проблемой». Сбивчивых извинений униженной Юории он, как и обычно, не дослушал.
Извинений герцог Даор никогда не любил. И сейчас, когда она провалилась, отступив от данного ей приказа, Юория понимала, что единственное, чем она может смягчить свою вину и даже, возможно, убедить дядю в своей дальновидности, было ей недоступно. Портреты Аланы дочери Ласа были у каждого вольного наемника, у каждого трактирщика, у каждого бродячего торговца всех девяти земель. Она допросила мать приемной матери мерзавки, но старушка, несмотря на смертельную дозу пузырчатки, не смогла ответить, где ее внучка. Единственная, кто знал об этом наверняка, была объявлена предательницей и болталась в петле на потеху воронам и ничего уже не могла поведать. Вестер после измотавшего его больше, чем кухарку, проникновения в разум, выразился ясно: она рассказала обо всем только дочери. Идиотка! Как можно было не кричать о таком на каждом углу! Как можно было не рассказать об этом половине деревни!