Змеиное золото. Лиходолье - стр. 54
– И это все? Парень, да с такими навыками надо дома сидеть, а не в Лиходолье со слепой бабой рваться. – Искров поединщик крутанул палку так, что рассекаемый ею воздух низко, басовито загудел, и демонстративно опустил ее к земле. – Хватит играться, езжай своей дорогой.
– Ты меня еще не опрокинул, – тяжело выдохнул, оскалившись, харлекин. Торопливо расстегнул и сбросил сковывающую движения куртку, чуть пригнулся, отступив на полшага.
– Все-таки хочешь, чтобы я тебя извозил в пыли, – чуточку снисходительно и, как мне показалось, скучающе вздохнул человек и подался вперед, раскачивая палку, выставленную перед собой. Все быстрее и быстрее, пока мне не почудилось, что ровная деревяшка начала изгибаться, как змея, как тоненький ивовый прутик, хлесткий удар которого может прилететь исподтишка с любой стороны.
Если Искра продолжит по привычке бросаться на противника, то проиграет. Я видела, как его противник чуть покачивается всем телом, напоминая шассу, изготовившуюся к броску, как он переносит вес с ноги на ногу и чуть приседает, добавляя себе устойчивости. Он как кнут, гибкий и упругий, двигается, будто привык драться с теми, кто явно превосходит его по силе, но уступает в ловкости. А харлекин был как раз из тех, что пользуется сначала силой и скоростью, а потом всем остальным. Загряда не научила его осторожности по отношению к противнику-человеку, он привык идти напролом, ускоряясь или уворачиваясь в последний момент, когда меч или шестигранный кол уже летели ему в грудь. Но впервые он столкнулся с хорошо обученным воином, человеком, которого надо победить, а не уничтожить, попросту разорвав того в клочья. Искра не знает, как поступить, и потому пропускает удары, которые безвредны, будучи нанесенными палкой, но если бы это был меч…
Я кое-как слезла с коня, опираясь на Ровинин посох. Золотой браслет на моей руке всплакнул тонким металлическим звоном – и человек, играючи размахивающий палкой перед лицом Искры, на мгновение сбился с четко выверенного ритма. Что-то колыхнулось у него внутри, пробилось сквозь синеву спокойствия густо-сиреневой вспышкой затаенной ненависти. Он повернулся ко мне, и маленькая металлическая бляшка на его поясе блеснула рыжим, поймав на отполированную поверхность отблески костра.
Змея, пронзенная мечом. Знак Ордена Змееловов.
Меня как ледяной водой окатило. Вот зачем орденец вызвал Искру на поединок, зачем намеренно злит его простенькими, но эффективными приемами – наблюдает и ждет, проявится ли где-нибудь нечеловечья сущность. В чем угодно – в движении, в блеске глаз, в запахе или голосе. А она непременно проявится: чем больше харлекин злится, тем сложнее ему удерживать над собой контроль, тем сильнее хочется отрастить железные когти и одним движением перерезать горло нахальному человечишке. Его «ореол» уже полыхает алым пламенем, заключенным в частую золотую сеть, почти прорывается сквозь тонкую пленку спокойствия-человечности, сквозь маску, которая так и не приросла к лицу.