Змеиная вода - стр. 35

Посочувствовала бы, наверное.

Кому другому.

Почему-то Марии Федоровне сочувствовать не получалось.

– Расследования не было, – говорю очевидное.

– Анатолий… сделал все, чтобы случившееся… не стало достоянием гласности, – Мария Федоровна даже теперь тщательно подбирала слова. – Поймите, все-таки репутация семьи… скандал… кому нужен скандал?

Действительно. Никому.

– Но вы не согласны?

– Не знаю… он прав. Скандал весьма повредил бы нам… да и начнись расследование, многие бы вспомнили и смерть Надежды. А все-таки две таких похожих смерти, считай, в одной семье… это нехорошо.

А то.

Совпадения, конечно, бывают. И такие, что просто диву даешься. Но… что-то подсказывает, что не тот у нас случай.

– Нашлись бы и те, кто обвинил бы Анатолия… как вы.

– Мы пока никого не обвиняем, – Бекшеев держался спокойно.

– Но хотели бы. Это весьма удобно. Я понимаю, что мой сын порой бывает резок в суждениях. И что Одинцову не по вкусу сама идея этого брака. Он с радостью уцепился бы за любой повод, чтобы разорвать его.

– Боюсь, в так нелюбимом вами современном мире желание Одинцова не имеет значения.

– Но и конфликт нам не нужен. Да и… Ангелина моя дочь. Непослушная. Неудачливая… дважды опозорившая семью. И все равно… моя дочь.

– Тогда расскажите, – попросил Бекшеев.

– О её смерти?

– И о ней самой.

– Зачем?

– Чтобы понять. Если их убили, то важно понять, за что.

Мария Федоровна ненадолго задумалась. Заглянуть бы в эти вот мысли, или хотя бы за маску, которая так надежно приросла к лицу.

– Ангелина… она была старше Анатолия. Я очень надеялась, что первенцем будет мальчик. Это важно, родить наследника. Это мой долг… а появилась Ангелина. Здоровая, крепкая, но… девочка. Муж был разочарован.

Она говорила об этом как-то отстраненно, словно до сих пор чувствовала свою вину за рождение именно дочери.

– К сожалению, у меня довольно долго не получалось забеременеть вновь. А если и выходило, то… дети появлялись до срока. И умирали.

А вот теперь вся моя злость проходит.

И внутри поднимается та глухая тоска, которая всегда со мной, пусть даже я притерпелась, научилась жить вместе с ней. Даже притворяться, что её, этой тоски, вовсе нет. Изжилась.

А она вот ждала удобного случая, чтобы напомнить о себе.

– Ангелина… была хорошей дочерью. Она училась. Старалась. Была мила и прилежна. Она изо всех сил пыталась… – голос осекся. – Но девочка… она была лишь девочкой. И род прервался бы. Но мои молитвы достигли небес, и чудо случилось, когда я почти потеряла надежду. Господь послал нам сына.

Долгожданного.

Любимого.

Нужного.

– Ангелине было тринадцать.