Змеиная невеста - стр. 70
Мужской шовинизм достал.
А Саха довел ее до покоев и тут же велел Таньме подавать обед. Но не остался и не сел за стол, как он обычно делал. Быстро отъел от всего понемногу (в этот раз, кстати, подали помимо того мяса еще тушеные овощи, разварной рис с пряностями и разнообразные фрукты) и тут же собрался назад. Напоследок сказал:
- Ты не скучай тут.
Лера закатила глаза. Не скучай, как же! Теперь даже выход в сад был заблокирован магией.
- Прекрасная перспектива сидеть одной в этой похожей на склеп спальне. Я же тут с ума сойду от безделья и нервов!
Саха криво усмехнулся, указывая куда-то в угол, где было нечто вроде ниши или стенного шкафа.
- Здесь есть книги моей матери. Можешь почитать пока.
Секунду, наверное, Лера переваривала, потом подскочила.
- Что ж ты сразу не сказал!?
- Ты не спрашивала.
И ушел прежде, чем она успела высказаться. А она опустилась за стол в какой-то прострации. Вот же... Змеи! Не было слов. Это они такие наивные и деликатные или просто издеваются? Вывод пришел неожиданно - они просто не понимают ее нужд.
Еще некоторое время она сидела, осмысливая это, пока Таньма не напомнила:
- Ты кушать. Сила.
Лера вздохнула, глядя на нее из-под бровей, и поморщилась. Быстро доела мясо с овощами и сказала:
- Остальное убери, но фрукты оставь.
Прислужница просияла и залопотала что-то вроде того, что она молодец и сила - это хорошо. Опять сила. А Лера подошла к той нише в стене. Закрыто магией. И как ей, спрашивается, что-то отсюда достать?
Таньма показала жестом, как будто прикладывает ладонь, и ткнула в нее пальцем.
- Ты.
Вот интересно... Раньше Таньма говорила только в первом лице - «я убрать», «я сделать». Лексикон прислужницы изменился или ей повысили степень допуска? В связи с чем? Адаптируют?
Но Лера еще не оставила надежду выбраться отсюда. Хотя и понимала, что нельзя взять и выйти из этого дворца. Это нереально. Даже если ей это каким-то чудом удастся, она просто сгинет в тех подземных ходах, по которым ее таскал Камаль.
Стоило вспомнить о нем, и перед глазами снова встал перепачканный кровью синеглазый красавец. Странное тянущее чувство вызвала у нее эта картина... Откуда-то из глубины души пришло нехорошее предчувствие, что он может еще возникнуть в ее жизни. Лера невольно передернула плечами и поднесла к нише раскрытую ладонь.
Даже удивительно, но Таньма оказалась права - магическая завеса сошла, открывая утопленную в стене мраморную полку, на которой лежали мелкие женские безделушки и несколько томиков в потертых переплетах. Жорж Санд, Цвейг, Стендаль...
Все это несло на себе налет грусти - и сад любви, и бережно хранимые вещи и книги. Лера вдруг почувствовала ее, как будто на миг соприкоснулась с жизнью той женщины, которой это все принадлежало. Потом она взяла «Красное и черное» и залезла с ним на кровать. Устроилась с ногами у самого изголовья этого огромного ложа и стала читать историю чужой бессмысленной гордости, честолюбия, любви и смерти. Вымышленные страдания понемногу вытеснили собственную тревогу, и она увлеклась.