Змеи и виртуозы - стр. 22

Нечто теплое и свежее, так пахнет в моей любимой домашней пекарне.

– Что это? – Брови непроизвольно сходятся у переносицы. Он медленно убирает руки, скользнув пальцами по скулам.

Я открываю глаза и вижу витрину старой химчистки. Брезентовые тенты порваны, окна давно не мыты, на входной двери сломанный массивный замок.

Я смотрю на Эйдена, он улыбается, перекатываясь с пяток на носочки. Моя паранойя превращается в простое удивление.

– И это твое приключение? Отвести меня в… химчистку? Ты знаешь, их немало за пределами города.

– Я в курсе, да. – Он подходит к двери, открывает ее и взмахом руки предлагает мне войти. – Приключения бывают разными. Я подумал, что наше будет интереснее, если мы найдем, во что тебе переодеться.

Я складываю руки на груди, надавив до боли ногтями на предплечья.

– Разве тебе не нравится платье?

Мне так стыдно, что кожа мгновенно покрывается потом, словно пленкой. Я ругаю себя за то, что могла вообразить такую глупость. Конечно, не влечение заставило его выбрать меня, а жалость к одиноко сидящей за стойкой маленькой девочке.

– Я этого не говорил. – Затуманенный взгляд скользит по мне мучительно медленно, я вижу, как дергается его кадык, когда он сглатывает. – Подумал, что тебе в нем неудобно.

Наши взгляды встречаются на несколько секунд, и, клянусь, я готова упасть в обморок от того, как пристально он смотрит.

Пожимаю плечами, соглашаясь, стараюсь не прислушиваться к биению сердца.

– Но почему химчистка? Мы ведь прошли мимо дюжины разных магазинов.

Эйден ухмыляется:

– Верно, но ни в одном из них не найти настоящего нью-йоркского бейгла.

– Бейгла? – Я щурюсь с подозрением.

– Не удивляйся. Поверь мне: это хлеб, который может изменить жизнь.

Поверь мне. Я слышу от него эти слова второй раз за вечер. И я верю, хотя не должна.

Мне хочется верить, что человек, которого я совсем не знаю, желает мне добра, не хочет просто использовать. Если не этот человек, то кто? И почему не он?

Я уже знаю о нем больше, чем он обо мне, в этом у него нет преимущества. Глядя ему в глаза, я не замечаю зарождающегося дурного предчувствия, как и грусти, как бывает со всеми, кто меня знает, мне нравится, что от его взгляда я не ощущаю опустошения.

И так вместо того, чтобы бежать, как велит мне разум, я позволяю сердцу подтолкнуть меня вперед, надеясь, что эта ночь не станет той, о которой я буду вспоминать с сожалением.

Эйден дает мне спортивные штаны с эмблемой университета Нью-Йорка, а владелец уходит вглубь помещения, чтобы принести нам бейглы.

Я смотрю на серые штаны, потом на него и недоверчиво щурюсь.