Змеи. Гнев божий - стр. 24
Лицо Муромца до сих пор встает у Соловья перед глазами: вытянутое, как лошадиная морда, с крупным, чуть кривоватым носом и светло-серыми глазами, так похожими на прозрачную родниковую воду. Соловей помнит, как по-бычьи раздувались ноздри противника, как крупные руки с короткими пальцами крепко сжимали копье.
Порой ему чудится это лицо среди прохожих. Нет-нет да по спине проползет знакомый холодок; он резко оборачивается, пытаясь отыскать знакомые черты, но они тут же ускользают, растворяются в чужих образах.
– Простите, что? – переспрашивает Соловей у сидящей перед ним дородной женщины «за пятьдесят» с помадой, живущей своей жизнью: она словно мечтает освободиться, прорваться за границы тонких сухих губ и открыть для себя новые, доселе необитаемые земли.
– Я говорю, пакет брать будете?
Соловей рассеянно смотрит на одинокую бутылку воды.
– А нужно?
– Ну я не знаю, это вам решать. – Кажется, кассирша начинает выходить из себя. Она уже буквально кипит под дешевым париком из черных синтетических волос.
Соловей чуть наклоняется вперед, и женщина невольно отшатывается назад. Вряд ли она знает, но, наверное, на подсознательном уровне чувствует, что с ним что-то не так. Глаза едва заметно расширяются, иссушенные временем руки впиваются в металлическую крышку кассового аппарата.
– Наверное, не надо, – заключает продавщица и опускает глаза на клавиши с цифрами – лишь бы не смотреть на этого странного покупателя.
Она сглатывает.
– С вас… двадцать четыре рубля, – просит чуть дрожащим голосом.
В яркую пластиковую монетницу падает звонкая мелочь.
– Сдачи не надо, – говорит Соловей, разглядывая едва заметно дергающуюся щеку кассира.
Еще некоторое время женщина смотрит ему в спину, пока он окончательно не скрывается за автоматической дверью. Только затем позволяет себе шумно выдохнуть и понимает, что до этого, похоже, вообще не дышала.
На койке, где спит Соловей, кто-то из многочисленных соседей разбросал свою рабочую одежду: заляпанные серой краской оранжевые штаны, старая ветровка и носки, явно ношеные. От всего комплекта исходит довольно яркое амбре из смеси ароматов стройки и мужского тела.
Соловей смотрит на вещи так, будто ждет, что они сами испарятся или ему удастся взглядом прожечь в них дыру.
– А, это Пахлавоново, – комментирует угловатый паренек со своей койки. В руках у него дешевый паленый смартфон, от которого он не оторвется даже под страхом смерти.
Как же надоело жить в этом бомжатнике! Прибежище мигрантов, пьяниц и тех, чьи амбиции меньше личинки блохи. Вечный запах немытых тел, стройматериалов, болезней и водки. Последней пахнет особенно сильно; так сильно, что, даже не выпив ни глотка, можно опьянеть.