Змеев столб - стр. 47
Мария вышла на палубу. Не могла сидеть и ждать в каюте. Ветер летал влажный, но легкий и не холодный. А пусть бы и холодный. Марии было жарко.
Остро пахло илом и морской солью. Вода посверкивала рядом с пароходом. Дальше все мыслимое и немыслимое пространство уходило в сплошную темень. Взгляд метался в черной бездне и ничего не видел. Но из бездны доносились голоса волн. Они тихо шумели и болтали на разных языках. Наверное, черное зеркало моря отражало забытые в глубине звуки далекого базара на Рыночной площади, где перед ратушей стоял Каак. Волны повторяли смех, крик и удары камней о тело человека. Свободный город признал его виновным.
«… я выхожу в высокую дверь, туда, где светло. Никто не заставит меня согнуться и выйти в низкую. Почему я должен сгибаться, если ни в чем не виноват?»
Волны толкались, как люди в толпе, и призрачные локти, вырываясь вверх, взблескивали на миг. Море пело древнюю песнь. Оно пело, когда Любека еще не было, и будет петь, когда его не станет. Что ему до маленького города. А тем более – до человека.
Мария думала о море, чтобы отвлечь себя от мыслей о Хаиме, но эти мысли не отступали.
Смешно примерять человеческое бытие к морю – существу великому и бесконечно разумному, бегущему вперед, вспять и вдаль. Маленькие люди живут суетно и мелко, в земном воздухе, пропахшем парами и дымом. У людей нет плавников и жабр, у них нет даже крыльев, они мало дышат небом…
Мария читала одну молитву за другой, стояла, ходила, запутывалась в словах и принималась читать снова. Минуты утратили счет, будто часы остановились и канули в безвременье. Вечность назад она была в Любеке. Жизнь назад разговаривала с Хаимом через дверь и забрасывала его камнями тяжелых мыслей. Час назад отсчитала последний миг… Между молитвами она разговаривала с морем:
– Почему ты соленое? Ты – слезы? Так много земля наплакала? Не качайся! На твоей большой спине маленький доктор сражается за каплю человечьей жизни. Тихо-тихо… Пианиссимо… Ш-ш-штиль…
Она не знала, сколько времени прошло. Час, жизнь, вечность? А вдруг, пока она тут молится и философствует, Хаим уже… Мертвящим холодом окатило грудь. Мария рванулась туда, где шла операция, но столкнулась с доктором, поднимавшимся на палубу.
– Спокойнее, что вы кричите? Все хорошо. Пока хорошо, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, – он сплюнул через левое плечо. – Пациент спит. Удивительный, надо сказать, пациент. С утра чувствовал себя плохо, но терпел. Зачем было геройствовать? В Любеке его бы поместили в лучшую больницу, а тут всякую минуту опасайся осложнений…