Злодей. Полвека с Виктором Корчным - стр. 10
После того турнира отношения на верхушке советских шахмат стали еще более острыми. Если для публики команда Советского Союза – бессменная победительница Олимпиад – подавалась как спаянный коллектив болеющих друг за друга друзей-соперников, на деле всё было иначе. В борьбе за собственные интересы (в первую очередь – зарубежные турниры) коалиции и интриги, заговоры и сплавы, наушничество и подметные письма были рядовым явлением.
На Олимпиаде в Зигене (1970) никто не разбудил проспавшего Корчного, и он получил ноль. Хотя опаздывать разрешалось на час, в команде, кроме капитана, было два запасных, да и времени, чтобы ему позвонить, было более чем достаточно. Помню его рассказ о злорадных ухмылках коллег на общем собрании команды после тура: Советский Союз встречался с Испанией, и это тоже было поставлено ему в строку (в то время у власти в этой стране пребывал Франко, и СССР не имел с Испанией дипломатических отношений).
В следующем цикле (1964–1966) Корчной не вышел в межзональный турнир, но затем снова включился в борьбу за звание чемпиона мира. В финальном матче претендентов 1968 года он проиграл Борису Спасскому. Его возраст приближался к отметке сорок, и если Корчной хотел еще всерьез бороться за мировую корону, надо было спешить. Именно тогда он предложил мне поработать вместе.
Наши первые встречи
Впервые я увидел его в октябре 1956 года. Тогда в ленинградском Дворце пионеров каждую осень устраивались шахматные праздники, и бывшие воспитанники давали сеансы одновременной игры детям. Мне выпало играть со Спасским. Когда партия закончилась, я подошел к другому сеансу, который давал, куря одну папиросу за другой, молодой человек с характерной мимикой, стремительной походкой передвигавшийся от столика к столику. Это был Виктор Корчной.
Мальчик, за спиной которого я встал, так и не решил, какой ход сделать, и попросил у сеансера разрешения пропустить очередь, пояснив: «Партий осталось мало, а вы появились так быстро…» В то же мгновение Корчной произнес короткое слово, которое довелось слышать многим, в том числе и мне, в ответ на предложенную ничью. Корчной сказал:
– НЕТ!
Ему было тогда двадцать пять, гроссмейстером он стал только что и, хотя у него успехи были не так впечатляющи, как у Спасского, с бескомпромиссным стилем игры и такой же манерой поведения Корчной тоже был любимцем города.
В следующем году я сыграл с ним уже сам. Это был сеанс на десяти досках с часами, и мне удалось добиться ничьей. Текст партии не сохранился, но течение ее помню очень хорошо. Я разыграл вариант Рубинштейна во французской защите, получил, как водится, похуже, но в конце концов удержал позицию. Полвека спустя на турнире в Эстонии (ноябрь 2008) мы сыграли вничью и нашу последнюю партию. Круг замкнулся.