Зло - стр. 55
Кретов уселся на лавке, подвинув Володю.
– Вить, пока не начали квасить, – сказал Игорь, – давай отойдем, пошепчемся, дело есть. Вон и столик свободный образовался.
– Пойдем, Игорек, с тобой куда скажешь. – Кретов налил полный стакан пойла, именуемого портвейном, и пошел к пустому столу.
Анохин сделал знак Ельцову: погоди, мол.
Они отошли, а через некоторое время Юрий подошел к ним.
– Не прогоните? – спросил он севшим от ненависти голосом.
Сел. Тяжело посмотрел на Кретова:
– Ну что, падла, узнал меня?
– Ты… – подавился словами Кретов.
– Я, сука, я. Значит, помнишь.
– Я не хотел… – Голос Кретова сел. Он не говорил, а выталкивал из себя слова.
– А сигаретой лицо прижигать хотел? А бить ногами тебя тоже заставили? Где мои часы и зажигалка? Не забыл, как ты их у меня реквизировал?
Ельцов схватил Кретова за отвороты пиджака, рванул. Тот ударился животом о стол.
– Он тебя, Витя, сейчас уроет здесь, и никто за тебя слово не скажет. – Анохин закурил сигарету. – У тебя один выход есть: рассказать нам, как все было.
– Что рассказать? – переспросил Кретов.
– А то, что ты мне тогда на «даче» поведал, только более подробно.
– Я не могу.
– Тогда я тебя инвалидом на всю жизнь сделаю, а может, и убью, – жестко ответил ему Ельцов.
Он сам подивился этому внезапно пришедшему спокойствию. Словно вместе с хмелем из него выветрилась ненависть к этому человеку.
– Ты не посмеешь. – Кретов пришел в себя и заговорил спокойно и нагло. – Я тебя, если тронешь, в ментовку сдам. Ты же только откинулся. А потом, кому веры больше – тебе или мне?
– Мне, – отрезал Анохин, – я же тебя подагентурил. Выгнали тебя за воровство. И не просто выгнали из партии и органов, но и разжаловали. Так что поверят мне.
Ельцов смотрел на Кретова. Его лицо, испитое, дергающееся, посеревшее от страха, было так не похоже на то, что осталось в памяти. В отделении на допросе с ним говорил жестокий, наглый, уверенный в своей безнаказанности человек.
– Что вы от меня хотите? – справившись с испугом, спросил Кретов.
– Ты нам все расскажешь, Витя. – Ельцов снова рванул Кретова на себя, поднес к его лицу горящую сигарету. – Ты не сомневайся, я на зоне многому научился, окурок о твою рожу погасить мне западло не будет.
– Вы тут потолкуйте, – Анохин встал, – а я пока ребятам о твоих делах, Кретов, расскажу. Они знаешь что из тебя сделают? Мало не покажется.
– Знаю, не надо, – внезапно спокойно ответил Кретов. – Где говорить будем?
– На «даче». – Анохин взял его за плечо, встал.
Лицо Витьки исказила гримаса боли.
– Пусти, Игорь, я сам пойду.
Они вышли на запруженную машинами Пушкинскую. В Столешниковом колыхалась человеческая река. Но на «даче» было пусто и безлюдно. После бензиновой гари здесь пронзительно пахло зеленью. Сюда почему-то не долетал шум улицы. Казалось, что они уехали на старую окраину Москвы.