Злейшие пороки - стр. 2
Бредовое состояние возникает внезапно. Смех вырывается наружу, и Антон осознает, что смеется именно он, лишь когда видит конвульсии своего отражения – это ты издаешь эти звуки. На балконе тронного зала больше никого нет. Это ты разодет в шелка, наряжен в самого принца.
Расстояние между тем местом на арене, где он стоял, и балконом, откуда на него смотрел Август, невероятно велико. Однако он сумел перескочить, даже не вглянув на Августа, даже не выдав себя недвусмысленной вспышкой. Не осталось никаких улик, свидетельствующих о том, что он сделал, – если не считать лужи крови посреди арены, отравленной ци, которую он, умирая, вычерпал из предыдущего тела, чтобы сделать топливом для перескока. Последствие дилетантского эксперимента.
Антон сцепляет руки за спиной. От этого движения рукава Августа, светло-голубые и безупречно чистые, тихо шелестят. Никто из находящихся внизу людей не приглядывается к нему, особенно когда стража уводит Каллу прямиком во Дворец Единства. Он провожает ее холодным взглядом, ждет раскаяния, хоть какого-нибудь знака, что его убийство не прошло для нее бесследно, но она скрывается из виду – поступь ровная, ни единой попытки оглянуться.
Он осмелился поверить в иной конец, в этом была его ошибка. Его могут схватить в ближайшие минуты, а могут и не схватить никогда. Вероятность одного исхода ничуть не выше вероятности другого, ведь произошло небывалое вселение, и, как только Калла нанесет удар, этот трон будет принадлежать ему. Казалось бы, это невозможно. И все же.
Все же.
– Ты слаб, – говорит Антон вслух. Поднимает руку, чтобы помахать на прощание зрителям, и чуть ли не половина толпы сразу машет в ответ, моментально привлеченная его жестом.
Он не думал, что кто-нибудь обратит внимание, но они, конечно, заметили. Сильная судорога проходит по спине, отчего он почти решает проверить, не ранен ли он. Постепенно до него доходит весь скрытый смысл достигнутого. Королевские и дворянские роды на протяжении веков были убеждены, что все они пользуются благосклонностью стародавних богов. Август Шэньчжи родился Августом Авиа. И как бы он ни пытался отделаться от своего происхождения, изменить его он не мог.
– Умоляю, воздержитесь от аплодисментов, – шепчет себе под нос Антон, поворачиваясь на пятках.
Эти слова напоминают ему об иной жизни, которую он вел давным-давно. На этот раз его уход и правда сопровождается аплодисментами: бесчисленные глаза ловят каждый его жест, прекрасно понимая, что каждое его слово, произнесенное с этого балкона, будет объявлено законом. Он расправляет плечи, поправляет одежду. Стража вздрагивает при его стремительном появлении в тронном зале, шторы вздуваются по обе стороны двери. К нему торопливо подбегают, но Антон ничего не говорит – пока еще нет. У него было мало причин появляться в тронном зале, когда этот дворец еще назывался Дворцом Земли, а сам он жил в другом крыле. Стены мерцают бархатисто-красным. Золотые колонны поддерживают высокий потолок, они покрыты резными изображениями древних богов Талиня. Он идет, медленно впитывая непривычное ему окружение, его обувь погружается в высокий зеленый ворс ковров, густой и мягкий. Человек поумнее распорядился бы открыть для него казну, собрал бы, сколько смог, и удрал бы, пока есть возможность.