Злая шутка - стр. 23
– Следов борьбы, как я понимаю, нет?
– Ни единого.
– И его не ограбили?
– Трудно сказать, мы же не знаем, сколько у него изначально было с собой денег. При осмотре места происшествия при нем нашли пять тысяч рублей. Может быть, его ограбили и оставили немного денег, чтобы полиция не подумала на грабеж. Но если там крутятся малолетние наркоши, то им не до таких хитростей, они забрали бы все до копейки.
– И что ты обо всем этом думаешь, папа?
– Я думал, ты мне сейчас расскажешь, – усмехнулся он, – давай-ка собираться в дом, скоро будет дождь. Я забираю Марфу Васильну, ты Улю и котенка. Только хватай его сразу, если он подумает, что ты хочешь с ним поиграть, то его уже не поймаешь.
– Это Улин сынок?
– Да, всех забрали, а этого я не смог отдать. Он, сволочь, мне, кажется, ногу прогрыз вместе с тапкой, но лучшей психотерапии еще никто не придумал.
– Как его зовут? – спросила я, беря на руки извивающегося котенка.
– Феофан, – произнес папа вполне ожидаемое имя.
– Фантик, стало быть, – влюбленно глядя в глаза котенку, норовившему меня куснуть, заключила я.
Столовая в папином доме была замечательная: просторная, светлая и очень уютная. Камин, удобные диваны, пальмы в кадках, антикварные комодики – тут было все необходимое, чтобы из комнаты вообще не хотелось выходить. Не успела Клавдия подать на стол блюдо с жареной рыбой, действительно пошел дождь, и от его барабанной дроби в комнате почему-то стало еще уютнее. Папа поковырял великолепный на вкус овощной салат, но под моим строгим взглядом кое-как осилил кусок трескового филе. Трудно было не заметить, как он похудел в последние дни, как осунулось лицо, как стала болтаться одежда на тающем теле. Я не считала себя вправе делать ему внушения: во-первых, они все равно окажутся бессмысленными, ведь папа не увлекся какой-то дурацкой диетой, и переубеждать его не надо. Ему плохо, и он будет есть столько, сколько может. Во-вторых, я считала, что взаимоотношения человека с едой – дело слишком личное, даже интимное, вмешиваться в эту сферу не совсем прилично. Аппетит у отца восстановится, когда утихнет первая острая боль, не раньше. Он и сам это осознавал, понимал также, и что оставаться голодным нельзя, поэтому, когда мы уселись на диван пить кофе и виски, перед нами возникла тарелочка с шоколадом, ягодами, орехами. Ах, если бы не трагические события последних дней! Если бы не бессмысленная, глупая смерть Стасика! Какое это было бы счастье – вот так сидеть с отцом в его чудесной столовой, пить великолепный кофе со сливками, закусывать маленький глоточек виски голубикой, гладить пушистого котенка, который наконец изволил угомониться, слушать убаюкивающий шум дождя и вести неспешную беседу о юриспруденции, о прочитанных книгах – не важно о чем. Но говорить пришлось о смерти.