Злая память. Книга первая. Кавказ - стр. 28
Отказать кому-либо (тем более, не обоснованно) Михайленко, естественно, не мог. В зоне боевых действий шутки с поставками оружия были чреваты трибуналом или, того хуже, самосудом.
А вот придержать отгрузку, сославшись на какую-либо вескую причину; отгрузить совсем не то, что требовалось или отправить груз не по адресу назначению, якобы, случайно напутав – наш прапорщик мог запросто. Ну, а когда речь заходила о каких-либо сверх лимитах, уж тут-то Михайленко мог и вовсе позволить себе поизгаляться над тем или иным незадачливым офицером.
Сложившееся на складах и вокруг них положение вещей, когда обычного «каптёрщика» величают не иначе, как «чёрным кардиналом», а кое-кто из командиров, так и вовсе побаивался Михайленко – Лютого, как командира, естественно, ни коим образом не устраивало. Не устраивало подполковника, и кое-что иное.
С определённой степенью вероятности, Лютый мог предполагать или догадываться о том, что кроме мудрёных манипуляций со складским имуществом, прапорщик ещё и успевает «крутить» какие-то свои, более серьёзные тёмные делишки. Аргументировалось данное предположение следующим посылом. Невзирая на то, что в караульном подразделении дальнего объекта, на протяжении последних полутора лет напрочь отсутствовала хоть какая дисциплина, тем не менее, регулярные плановые и внеплановые проверки, периодически проводимые всевозможными комиссиями, так и не смогли выявить ни единого, даже самого маломальского недочёта. Михайленко неизменно оставался чист и не запятнан.
Однажды, подполковник предпринял и вовсе отчаянную попытку избавиться от Михайленко. Вполне благим путём он оформил последнему перевод на «большую землю», и даже прислал за ним свою машину. О подобном, любой из военнослужащих находившийся в то время на Кавказе, мог лишь мечтать. Любой, но не прапорщик…
Вопреки инстинкту самосохранения, он заартачился. Более того, у Михайленко тотчас объявились серьёзные покровители: то ли из штаба южной группы войск, то ли ещё откуда повыше.
Короче, нашему подполковнику в вежливо-угрожающей форме ненавязчиво намекнули оставить прапорщика в покое. И уже через сутки, как ни в чем ни бывало Михайленко вернулся на свои склады.
Именно тогда, пожалуй впервые в своей многолетней карьере военного, Лютый и прочувствовал масштаб коррупции в высших эшелонах власти и армии. Об «отмывании» денег, бесконтрольно выделяемых на Чечню, он конечно читал, слышал и знал. Однако не предполагал, что может она быть от него так близко. Ну, совсем рядом.
Сам того не ведая, подполковник зацепил лишь мелкий винтик в грандиозной механизме воровства и взяточничества, которым, по сути, и был Михайленко. Через его склады, наверняка перетекали огромные бюджетные деньги. Потому и реакция того самого «механизма» была внушительной и молниеносной.