Злая любовь - стр. 40
Наталья покосилась на меня и мягко подтолкнула княжича в мою сторону сказав:
- Я пойду. А вам, как мне кажется, надо поговорить.
Вознесенский нахмурился, а Тихая, приподнявшись на носочки и, потянувшись к нему, легко поцеловала парня в щеку, после чего добавила:
- А мы поговорим позже. У нас еще уйма времени, поэтому решай свои проблемы, а я пока подожду, - и пошла дальше, словно ни в чем не бывало.
Словно она только что не разрушила жизнь одной глупой влюбленной княжны. Мою жизнь.
Из обеденного зала вышли еще несколько боевиков. На Вознесенского и на меня удивленно покосились. Кто-то из магов было позвал княжича по имени, но он лишь отмахнулся и не таясь подошел ко мне. На миг показалось, что походка Марка была лишена прежней легкости, но тут он встал, сложив на груди руки и, заглянув мне в глаза, предложил:
- Поговорим?
Я отшатнулась.
О чем нам разговаривать? Я и так уже все увидела, услышала и поняла. Да только воспитание велело мне держать лицо и позволить Вознесенскому все объяснить, хотя я уже не тешила себя мыслью о том, что между нами что-то может быть.
Он меня не любит и никогда не любил.
Боги, как же мне захотелось зажмуриться и просто закричать, да так, чтобы с криком выплеснулась вся боль, что собралась внутри и теперь терзала меня своими острыми зубами, отрывая кусок за куском от того, что прежде дарило радость и что называлось любовью.
- Княгиня Туманова? – уже громче повторил Марк. Затем, когда в коридоре показался кто-то из драконоборцев, расплел руки и тронул меня за плечо. – Александра, нам надо поговорить. Я так понимаю, вы меня неправильно поняли…
Собрав всю свою силу воли в кулак, подняла на бывшего жениха взгляд и произнесла:
- Что ж, давайте поговорим, князь Вознесенский. Правда, я не понимаю, о чем?
Он кивком головы указал мне следовать за собой и пошел вперед, даже не оглянувшись, чтобы проверить, иду за ним, или осталась на месте.
Я пошла. Ругала себя на чем свет стоит, но шла, хотя не знала, о чем нам можно теперь разговаривать, если все понятно и без слов?
Вопрос заключался только в том, почему Марк сразу не сказал мне о том, что у него на сердце другая? Это помогло бы избежать этой неловкой ситуации. Да, пусть мне было бы больно, но это по крайней мере было бы честно с его стороны, а он…
Я сжала руки в кулаки. Гнев и боль переплелись в один толстый жгут и душили меня непролитыми слезами так, что глазам было больно.
Марк тем временем свернул куда-то в ответвление коридора и подошел к узкому окну, за которым открывался вид на крепостную стену и заснеженный лес вдали. Несмотря на то, что окно было в раме и за стеклом, здесь было жутко холодно и я, поежившись, обхватила себя руками.