Зимопись. Путь домой. Веди - стр. 13
И многие на полном серьезе предлагали попробовать, принесет ли им удовольствие совмещение ласк с отшлепыванием.
Не сложилось. А сейчас бы такой опыт пригодился. Ева безбоязненно предоставляла мне и фронт, и тыл, и верх, и низ, и вообще все что угодно для любых экспериментов. Не допускалось одного – оказываться у нее за спиной вооруженным. Я этого и не делал. Всему свое время.
И все же, как мне кажется, Еве нравится не боль, а все непривычное. Рябого она подстрекала поступать пожестче – и чем это для него кончилось? Потому что Еву влекла не жесткость сама по себе, а новые ощущения. Отсюда следует вывод: зачем искать специалиста? Начать можно с малого, а там и до наручников дело дойдет, причем само, по-нарастающей. Главное – это подвести к нужной мысли и сделать такие наручники, чтоб удержали беляка, когда я потянусь за мечом.
Отличный план. Потому что другого нет. Иначе я никогда не рассматривал его всерьез.
Действительно, как справиться с беляком еще каким-нибудь способом, я не представлял. Не верилось, что Ева по своей воле подставит шею под меч, а если такое случится, существует большой шанс, что где-то спрячется подвох.
Пролетел еще день, третий по счету, наступило утро, и мне вновь приказали делать приятное. Замкнутым пространствам комнат, где нашлись бы мягкий тюфяк, а то и приемлемая кровать с матрасом, Ева предпочитала открытые пространства. Сено примялось и, бывало, кололось, она не обращала на это внимания.
– Еве нравятся игры? – спросил я для начала.
– Конечно, нравятся. – Ева с блаженством потянулась.
– Какие?
– Вот эти. – В тоне почувствовалось раздражение: «Разве не понятно, что ли?»
На языке висел вопрос «Какие еще игры нравятся Еве?», но сработала внутренняя система самозащиты. В качестве других игр мне могут предложить совершенно для меня неприемлемые. Я и эти-то позволял себе скрепя сердце, признавая за ними право на существование лишь потому, что «партнерша» у меня – в кавычках. Смахивание пыли со статуи древней богини не назовут любовными играми. Как и реставрирование картины, где изображена нимфа или другое мифическое создание женского пола. Взгляд машинально реагирует на красоту и женскую наготу, и на этом все заканчивается. На олицетворение зла, как бы оно ни выглядело, возбуждаются только маньяки. Мне Ева была противна.
Отношение к ней сказывалось на моих мужских реакциях. Их не было. Это огорчало Еву, но дело компенсировали мои старания в других направлениях.
Для удобства (своего, как объекта получения удовольствия, и моего, как источника удовольствий) Ева раскинулась на сене звездочкой, лицом чуть влево, чтобы не терять меня из виду. В целом она мне доверяла, и ее глаза при мне, активно действующем, закрывались крепко и надолго, и спали мы теперь рядом. Мои одежда и амуниция ждали своего часа в другом конце двора, что-то брать без объяснения или надевать мне запрещалось. Никакого свода запретов при этом не озвучивалось. Каждый окрик рождал новый запрет, повторять нарушение я не решался.