Зимопись. Путь домой. Буки - стр. 18

Теперь я ехал в окружении солдат рядом с царицей. Приказ «Защищайте его как меня» касался внешнего нападения, и царберы защищали, зорко поглядывая по сторонам и прикрывая собой спереди, сзади и с боков. Но если нас кто-то обстреляет из засады, жертва в отряде будет одна – я. Царберов спасут тяжелые доспехи, царицу – кольчуга, которую я заметил и которой успел позавидовать, когда мы надевали балахоны. По сравнению с облегавшим правительницу шедевром кузнечного ремесла, кольчуги святых сестер казались корявыми поделками подмастерьев. Оружием царице служил меч на перевязи – похоже, тот же, что и в тронном зале, судя по рукояти. Но в других ножнах, где не было никакой инкрустации и, тем более, позолоты. Просто деревянные ножны, обшитые кожей, внутри которых, как мне по-прежнему казалось, прятался стальной клинок, узкий и длинный. Правда станет известной лишь в обстоятельствах, мечтать о которых не стоило.

Мне оружия не дали. Понимаю. Но если отправимся за реку – потребую снабдить хоть чем-нибудь, иначе не смогу выполнить задачи, которые мне поставят. Вместо них я думать буду о выживании. Невероятно, насколько я привык к оружию. Без него – как без рук.

Допускаю, что оружия мне и на том берегу не дадут. Кто я такой, чтобы мне верить? За рекой я бывал почти везде и все знаю. Сбежать могу в любой момент, и снабдить меня средствами для возможного побега – самоубийство. В похожей ситуации я и сам думал бы так о любом другом человеке.

Перед глазами проплыли лица близких мне людей. Зарина. Шурик. Дядя Люсик. Я не смогу спасти себя ценой их жизней. Именно поэтому царице нужен был я – предсказуемый и управляемый. Она заранее победила. Я никуда не денусь и сделаю все, что мне скажут. Глядя на ситуацию со стороны, можно сказать, что царица – террорист, захвативший заложников. Угрожая им, она выдвигает условия, и я – ратующий за отказ от переговоров с любыми террористами, поскольку в перспективе это всегда ведет к еще большим жертвам и повторению террора в большем масштабе – послушно скрещиваю передние лапки в позе «Слушаю и повинуюсь». «Возлюби ближнего своего» я воспринял слишком буквально и теперь мучаюсь от последствий. На моей любви можно играть, вызывая нужную мелодию, и мне ничего не останется, как подпевать. Я готов пожертвовать собой ради близких. Но так же я готов пожертвовать близкими ради других людей – если, например, большую кровь можно будет остановить малой. Я люблю людей и не хочу им зла. Получается, «Возлюби ближнего» – опасный принцип. Тем, для кого любовь – пустой звук, он позволяет управлять теми, кто умеет любить. Но если посмотреть на это с другой стороны… Тот, для кого любовь – средство в достижении целей, никогда не будет счастлив. Взять ту же царицу. Допустим, добьется она с моей помощью мира с крестоносцами или еще чего-то, столь же мимолетного и умозрительного, если смотреть на события сверху. Я, вернувшись к Зарине и освободив Шурика с дядей Люсиком, буду счастлив, а царица погрязнет в новых заботах с прежней гадостью на душе. Все же любовь должна быть целью, а не средством, и тогда у всех все будет хорошо. Как бы донести эту мысль до других?