Зимопись. Книга четвертая. Как я был номеном - стр. 23

Разбойники или ушкурники?

– Кажется, это женщина, – нерешительно предположил я.

Крайние останки действительно чем-то напоминали прекрасный пол. Сейчас это сравнение выглядело кощунством. Деревянное острие вылезло между ребер, не давая свисавшим вокруг жутким ошметкам провалиться ниже. Гниющее мясо шевелилось, конечности болтались на сухожилиях и остатках кожи, запрокинутая голова узнавалась лишь по наличию черепа.

– И что же, что женщина? – Взгляд Марианны был тверд и пуст. – Значит, тоже преступница. Ни в чем не виновного человека столь жестокой смерти не придадут.

Ну-ну, наивное создание. Вера во что-то – оттого и «вера», а не «знание», что находится по обратную сторону фактов.

Как говорил Аль Капоне, пуля многое меняет в голове, даже если попадает в задницу. От увиденного у Марианны зашевелились не только волосы, но и мысли.

– Как думаешь, что они натворили, если подверглись такому?

Я пожал плечами:

– К примеру, прибыли с той стороны реки. С точки зрения местных, это тоже может быть преступлением, вы же пришельцев убиваете.

– Мы убиваем сразу, не мучая! – вспыхнула эмоциями царевна.

– Согласен, убитым от этого гораздо легче.

Ирония вышла злой и неуместной.

– В какой жестокий мир мы попали. – Марианна помрачнела.

Удаляясь, она еще долго оборачивалась. Мне тоже было не по себе, но не по себе мне было и по другую сторону реки. Неплохо бы узнать, кому поклоняются и во что верят здешние обитатели. Много раз слышал, что вера делает людей лучше – но люди, которые так говорят, не знакомы с постулатами учения Аллы-мужененавистницы и забывают, что, к примеру, Гитлер был образцовым католиком. Не вера делает нас лучше, а мы веру.

Царевна верила в меня. Увы и ах.

Небесный ориентир периодически терялся, часто мы продирались сквозь лес наобум. В таких случаях я доверял интуиции. Интуицию подкармливало желание жить. До сих пор ни то, ни другое не подводило, и царевна в этом деле целиком положилась на меня. Деревья покрывали побережье то редко, то непролазно, иногда приходилось кружить в поисках бреши, иногда даже возвращаться, чтобы найти другую тропу. Полянок мы избегали, проходили их по опушке, держась в тени, а редколесье вызывало панику – показаться на просматриваемых участках во весь рост теперь казалось самоубийством. Картинка казненных стояла перед глазами. У обоих не выходили из головы страшные мысли, и мы стали намного осторожнее как в передвижениях и производимом шуме, так и в плане безопасности. Теперь напарница сама не хотела удаляться от меня более, чем на шаг. Хорошо, что хотя бы за ручку держать больше не просила. Шараханье из крайности в крайность у нее, наконец-то, прошло, на некоторое время возобладал трезвый расчет. Другое дело – долго продлится здравомыслие спутницы? Как бы она ни храбрилась, но в шкуру мужика ей не влезть. Матриархат, где бы ни появлялся в предыдущие тысячелетия, ни в одном месте на ощутимый для истории срок не задержался. Для меня это было поводом к размышлению, и приводило оно к некоторым весьма нетолерантным выводам. За любой из таких выводов феминистки без раздумий на кол посадят. Радует, что мужики в абсолютном большинстве случаев просто не дадут им такой возможности.