Зимняя война. Дороги чужого севера - стр. 21

– Зачем они вам, Минин? – нахмурившись проговорил Никита. – Обычные мирные люди. Мы же не воюем с женщинами и детьми?

– Товарищ старший лейтенант, где ваша сознательность и четкое понимание момента? – Голос Минина окреп, зазвенел. – Происходит выполнение директивы Главного Военного совета РККА, согласно которой все оставшееся финское население подлежит выселению с занятой советскими войсками территории. Вы об этом не могли не знать. Позвольте выразить нарекание, товарищ старший лейтенант, – почему, обнаружив в доме гражданских, вы не выполнили свой долг и не отправили их куда следует?

– Лейтенант, вы переходите границы! – повысил голос Мечников. – Может, вы меня еще в государственной измене обвините? Выполняйте, что вам положено, но обращайтесь с женщинами и детьми уважительно, не забывайте, что в скором времени они станут такими же советскими гражданами, как и мы с вами! И постарайтесь в следующий раз не проявлять превосходство, которого у вас нет!

Он угрюмо смотрел, как красноармейцы, отягощенные полномочиями, хозяйничают в доме, покрикивают на женщин. Разведчики тоже притихли, посматривали на происходящее без одобрения. Айна закутала детей в теплые одежды, помогла одеться свекрови, подтащила к выходу чемоданы – видимо, заранее собрала, догадывалась, чем чреват приход армии-освободительницы. Никита молчал. Формально эти люди были родственниками их врагов, нареченными советской пропагандой белофиннами, он не имел права давать слабину и идти на поводу у каких-то чуждых эмоций.

– Не волнуйтесь, Айна, – улучив момент перед тем, как семью вывели наружу, сказал он. – Война закончится, и вы вернетесь в свой дом. То, что происходит сейчас, вызвано военной необходимостью, с этим нужно мириться. Все будет в порядке с вашей семьей, включая вашего мужа… который уехал по делам в Хельсинки. Уверен, Советская власть проявит к нему снисхождение. Через неделю вы с детьми вернетесь в свой дом.

– Спасибо вам, офицер… – Ее голос срывался. – Я знаю, мы должны подчиниться… Пусть это будет Сибирь, лишь бы с детьми ничего страшного не случилось… Присмотрите, чтобы дом остался цел, хорошо? Вы неплохой человек, я умею разбираться в людях… У вас есть совесть… Съешьте все продукты, что остались в доме – куда их? Можете взять с собой, когда будете уходить… Возьмите и одежду, в доме много теплой одежды… Есть баня, но постарайтесь ее не сжечь…

Женщин вывели наружу, заплакали дети, вцепившись в юбку матери.

– Жалеете их, товарищ старший лейтенант? – пробормотал Максимов. – Вроде не должны мы их жалеть. Они бы нас точно не пожалели… А женщина хороша, правда? – лукаво подмигнул боец. – Статная, белокурая, а глаза такие светлые, прям искрятся…