Зимняя корона - стр. 4

Алиенора вскинула брови: при дворе вовсю шла торговля за благосклонность монарха и выгодные должности. До коронации она успела перекинуться несколькими словами с Теобальдом Кентерберийским, и он показался ей лукавой бестией. За кроткой улыбкой и близоруким взглядом скрывалась железная воля. Когда-то он открыто не подчинился Стефану и воспротивился тому, чтобы старший сын короля Эсташ был признан наследником престола, и некоторое время находился в опале. Отказ Церкви короновать сына узурпатора укрепил позиции Генриха, поэтому расположение молодого короля к Теобальду было вполне заслуженным. Кроме того, всем известно, что архиепископ Кентерберийский умел собирать вокруг себя людей чрезвычайно умных и незаурядных.

– Это некий Томас Бекет, его архидьякон и протеже, – сказал Генрих. – Он родился в Лондоне, но образование получил в Париже и жаждет применить свой талант на ниве государственных финансов.

– Сколько ему лет?

– Около тридцати пяти, то есть старческим слабоумием еще не страдает, как большинство этих церковников. Я коротко побеседовал с ним, но пока не понял, что он за птица.

– У Теобальда, должно быть, есть свои причины рекомендовать его. – Алиенора наклонилась взять кубок из рук Генриха.

– Вне всяких сомнений. Он хочет иметь своего человека при дворе, чтобы оказывать влияние на мои решения и продвигать интересы Церкви. И человек этот будет далеко не простак, это уж точно. – Король натянуто улыбнулся. – Но если я соглашусь на этого Томаса Бекета, ему придется поменять хозяина. Я не против, чтобы мне служили люди с амбициями, но не позволю, чтобы мной манипулировали.

Почувствовав раздражение в его голосе, Алиенора пристально взглянула на мужа.

Он вскочил со скамьи, беспокойный, словно пес в незнакомом месте.

– Преданность – большая редкость. Мать всегда говорила мне, что никому нельзя верить, и она права.

– Но ведь ей ты веришь?

Он взглянул на нее оценивающе:

– Я доверяю ей в том, что касается моей судьбы, и верю, что она действует в моих интересах, но ее суждениям доверяю не всегда.

Повисло неловкое молчание. Алиенора не стала спрашивать, доверяет ли муж ее суждениям, так как предчувствовала, что ответ ей не понравится.

Ребенок в ее чреве снова принялся толкаться, и Алиенора погладила живот.

– Тише, малыш, – прожурчала она и улыбнулась Генриху. – Он совсем как ты – почти не спит, постоянно двигается. Во время коронации мне казалось, что он скачет на лошади!

Генрих усмехнулся:

– Его определенно обрадовало, что он родится сыном короля.

Он присел рядом с женой, взял ее мягкую ладонь в свою мозолистую руку, и облачко отчуждения, которое ненадолго возникло между ними, мгновенно рассеялось. Чтобы загладить нечаянную размолвку, он уселся у ее ног, как верный паж, и, прихлебывая вино из ее кубка, стал интересоваться, что она думает о претендентах на другие придворные должности. В основном говорил он сам, а Алиенора только слушала. Всех этих англичан она едва знала, но ей было приятно, что муж советуется с ней, и несколько раз она даже рискнула высказать свое мнение. Супруги согласились друг с другом в том, что надо отговорить Найджела, епископа Или, королевского казначея, уходить в отставку. Только он, с его солидным опытом, может наладить систему сбора налогов, которая обеспечит регулярное пополнение государственной казны. Ричард де Люси, верховный судья, останется на своем посту, но разделит его с Робертом де Бомоном, графом Лестером.