Зимняя корона - стр. 26
Капеллан королевы, отец Пьер, совершил обряд соборования над безжизненным, едва дышащим тельцем в руках Алиеноры. Она прижимала сына к себе и ощущала, как лихорадочно опускается и поднимается его грудь. Прошли сутки с той минуты, когда он в последний раз резво вскочил с кровати и схватил игрушечный меч с горячей готовностью впитывать жизнь каждой частичкой своего существа.
Услышав всхлипывания, Алиенора обернулась к придворным дамам.
– Возьмите себя в руки! – зашипела она. – Я не хочу, чтобы он слышал ваши рыдания!
Эмма отделилась от группы женщин и, задыхаясь от слез и прижимая руку ко рту, выскочила из комнаты. Алиенора ласково убрала волосы со лба Вилла.
– Вот так, мой храбрый мальчик, – произнесла она, – мама с тобой. Не бойся, малыш, все хорошо, все хорошо.
Грудь ребенка резко поднялась, опустилась, снова поднялась, затем содрогнулась и замерла. Алиенора неотрывно смотрела на сына, ожидая следующего вдоха, но мгновение тянулось бесконечно. Глаза Вилла были почти закрыты, лишь воспаленные белки тускло поблескивали из-под опущенных век. Жуткие лихорадочные пятна не тронули его лица, безупречно чистого, но тело выглядело так, словно его растерзало какое-то чудовище.
– Госпожа, – капеллан осторожно коснулся плеча Матильды, – Отец наш небесный забрал его в райские кущи. Милосердный Господь позаботится о нем.
Алиенора оцепенела. Откуда-то из глубины души поднималась нестерпимая боль, способная разорвать ее на части, но рука, занесшая нож для смертельного удара, медлила.
– Почему он не остался на земле со своей матерью? Почему именно он?
Сквозь бесчувствие прорвалась злоба.
Почему Бог не выбрал другого ребенка, рожденного от прелюбодеяния? Это была кощунственная, греховная, недозволенная мысль, но Алиенора не могла противиться ей.
– Мы не вправе задавать такие вопросы, – мягко произнес капеллан. – Никто не знает замыслов Всевышнего.
Алиенора сжала губы, чтобы они не исторгли богохульства. Душа ее сына только направлялась в лучший мир, и она не осмеливалась осложнить его путь святотатством. Она все еще держала тело ребенка на руках, крепко прижимая его к себе. И хотя уже осознала, что все кончено, но упрямо продолжала надеяться, что дитя сделает еще один вздох.
Это всецело ее вина, повторяла про себя Алиенора. Именно она недостаточно заботилась о нем и не защитила от напасти. По ее вине оборвалась такая короткая яркая жизнь. Но что можно было сделать? Что скажет Генрих? Он оставил детей на ее попечение, она взяла на себя ответственность за них, но задача оказалась не по плечу. Алиенора издала тяжелый стон и сложилась бы пополам, если бы изрядных размеров живот, где зрела новая жизнь, не препятствовал этому. Дитя, которое еще лишь готовилось появиться на свет, ворочалось в ее чреве, меж тем как она не могла отвести глаз от того, кто только что этот мир покинул.