Зимняя Чаща - стр. 4
Я ныряю под низко нависающие колючие ветви и мертвые побеги кипариса. Смотрю себе под ноги и стараюсь не отвлекаться на тень, скользящую где-то на краю моего поля зрения. Если начать думать о ней, будет только хуже. Тогда эта тень может превратиться в жуткую тварь с рогами, клыками и горящими глазами цвета меди.
Внутри древнего леса шевелятся мертвецы.
Они скребут когтями по коре елей, завывают в густом подлеске, ищут лунный свет – или хотя бы серебристый клочок неба. Но света в этом месте нет. В Чаще таятся древние злобные твари – твари намного древнее, чем само время. С ними ты не пожелал бы столкнуться во тьме. Беги. Беги из этого ада.
Фин больше не бежит впереди, но жмется ко мне – его бег соразмерен с моими шагами. Тень человека. Тень пса.
«Я Уокер», – напоминаю себе, почувствовав пробегающий по позвоночнику колючий холодок, который пронизывает мои кости и плоть, подбивая бежать.
Но я принадлежу этим деревьям. Пусть я не такая крепкая, как бабушка, и не такая бесстрашная, как мама, но в моих жилах течет та же кровь. Черная, как деготь. Кровь, которая дает Уокерам ночную тень, «ночное я». То, что делает нас другими – необычными, странными. Бабушка могла проникать в чужие мысли, а мама умеет привораживать диких пчел. Я же всегда чувствовала себя обыкновенной. И в такие ночи, как сегодняшняя, оказавшись в самой опасной части леса, я гадаю, не чувствуют ли того же деревья: вот идет девчонка, которая едва ли может заявить, что происходит из рода ведьм.
И едва ли у этой девчонки достаточно оснований, чтобы называть себя одной из Уокеров.
Я продолжаю пробираться вперед, прищурившись, всматриваюсь в темноту, изучаю взглядом торчащие из-под снега корни деревьев, ищу спрятанные среди лишайника и камней вещи. Что-нибудь блестящее, или остроугольное, или заржавевшее от времени. Что-нибудь, сделанное руками человека, – ценность чего измеряется весом.
Мы с Фином пересекаем русло высохшего ручья, и ветер меняет направление с восточного на северное. Температура начинает понижаться. Вдали кричит сова, и Фин останавливается рядом со мной, поводя носом. Я мягко касаюсь его головы, ощущаю, как часто он дышит.
Фин что-то учуял.
Я замираю, прислушиваюсь, не похрустывают ли замерзшие ветки, не крадется ли за деревьями волк, наблюдая за нами. Охотясь.
Только мотылек пролетает мимо моего плеча – он бьет в холодном воздухе белыми крылышками, направляясь в сторону грустной, ощетинившейся иголками ели, и садится на ствол, оставляя на нем пыльные отпечатки. Он выглядит так, словно только что пролетел сквозь бурю, его крылышки порваны по краям. Потрепанный мотылек.