Зимний вечер - стр. 4
– Вы это только что придумали, – укорила я, с вызовом разглядывая тёмные штрихи в его глазах.
– Правда, – усмехнулся он и посмотрел под ноги.
Точно врал!
– Я тут уже седьмой год круги наматываю, – поделилась я. – И прошу лишь об одном. Но не сбывается! Решила завязать.
– С кругами?
– С желаниями.
– Возможно, оно сбылось, но Вы и не заметили?
– Наверняка, – буркнула я. Навязчивый собеседник начал раздражать.
И чего бы он понимал в моих желаниях? Но грубить не хотелось. Я сморщилась, будто компот с первых же глотков набил оскомину.
– Ида, я не хотел Вас обидеть.
– Что Вы, Антон? Я не обиделась. Спасибо за заботу и компанию, – я отсалютовала ему стаканом и поехала к раздевалке.
Какой навязчивый тип! Еще и врун! И фразочки все стандартные. Хорошо хоть про возраст не спросил.
Я не видела, как Антон смотрел мне вслед, зябко ёжился, сжимая картонный стаканчик с остывшим компотом, улыбался своим мыслям. А затем сорвался с места, разогнался и сиганул в прыжке, совсем как мальчишка. Приземлился на обе ноги, разбрызгав вокруг себя лёд, и вновь подъехал к фонтану.
Пламя
На следующий день тело ломило, будто я попала под ледовый комбайн, и косточки сровняли с глянцевой поверхностью. На коленях не осталось живого места: кожа, мышцы и суставы существовали отдельно друг от друга. Щёки разрумянились, как грудки снегирей. А на носу то и дело мерещился ржавый пушок. Я пыталась сдуть его или смахнуть дрожащими от озноба пальцами. Но к лицу будто прилипла мандариновая паутинка.
Моя заботливая мама ворвалась в комнату с миской говяжьего бульона, от которого шёл густой пар.
– Садись, Идочка, похлебай. – Она бережно подтолкнула меня за плечи и подсунула под спину подушку. – Лучше бы куриный, – вздохнула она. – Но твоя аллергия… уж и подлечить тебя нормально не даёт.
Есть не хотелось, но я послушно отпила наваристую жижу.
Я с детства не переносила куриный белок, будь то яйца или мясо. Внутри словно поселялся огнедышащий дракон и рвался наружу всеми возможными способами. Объятия с белым другом, ужасная слабость, больницы. «Не принимает – не давайте», – посоветовал маме последний из виденных мной докторов. Родительница всё ещё надеялась, что это лечится, и она будет потчевать меня нежным мясцом. Но с тех пор я больше не болела. Вообще никогда и ничем. А теперь непривычно ловила давно забытые ощущения.
– Ох мамуля, не выдумывай. И когда это курятина стала лекарством? Полежу, отдохну. И буду резвиться, как и прежде.
– Другие люди диетической курочкой только и спасаются, – заявила мама, словно нашла панацею от всех недугов. – Это ты у меня особенная, будто и не наших кровей. Говядину подавай.