Зильбер. Первый дневник сновидений - стр. 20
– Насколько я знаю, мистер Димблби работает страховым агентом. Папа сам занимается садовыми работами, он говорит, что это его забавляет, – бровь Грейсона вспрыгнула ещё выше. – Но до меня дошли слухи, что у вас есть няня.
– Вообще-то да…
Вот чёрт! К счастью, наш разговор прервал Эрнест. Стоило ему приблизиться, как мама уцепилась за его руку, словно за спасательный круг. Эрнест, как всегда, просто лучился счастьем, будто увидел что-то очень радостное.
– Отлично, значит, Грейсон уже помог дамам раздеться и повесил пальто. Добро пожаловать в фамильное имение Спенсеров. Прошу, проходите, Флоранс уже накрывает на стол.
Ни Грейсон, ни мы с Мией не имели ни малейшего желания объяснять ему, что прибыли мы без пальто (потому что все наши зимние и осенние вещи до сих пор лежали в какой-то нераспакованной коробке). Мама бросила на нас последний предупредительный взгляд и прошествовала под руку с Эрнестом сквозь широкую двустворчатую дверь в столовую.
Столовая оказалась очень уютной, с паркетом и широкими окнами от пола до потолка, открытым камином, белыми диванами с красивыми разноцветными подушками, пианино и большим обеденным столом, сидя за которым можно было наслаждаться великолепным видом на сад. Всё это выглядело шикарно, но не напыщенно, и при этом удивительно… уютно. Никогда в жизни я бы не подумала, что Эрнест будет держать в своём доме такие неказистые диваны, немного старомодные, с облупившимися краями и несочетающимися пёстрыми подушками. Одна из подушек в форме кошки была обшита рыжим мехом, а когда мы подошли поближе, она выгнула спину и оказалась настоящим живым котом.
– Это Спот, наш любимчик, – мимо проплыла девушка и поставила на стол тарелку. Ну конечно! Сестра-близнец Грейсона, ошибиться тут было невозможно. У неё были те же светло-карие глаза.
– А вы, наверное, Лив и Мия. Энн столько о вас рассказывала. Какая же у тебя милая причёска, – казалось, улыбки давались ей так же легко, как и брату, они выходили даже более симпатичными, потому что на щеках девушки при этом появлялись ямочки, нос был немножко курносым, а лицо – нежным, покрытым веснушками. – Я Флоранс. Рада с вами познакомиться.
Она казалась маленькой и хрупкой, но с эффектными формами, лицо её обрамляли блестящие тёмно-каштановые локоны, мягко спадающие на плечи. Мы с Мией уставились на Флоранс, выпучив глаза. Она была просто невообразимо красивой.
– Какое элегантное платье, Энн, – сказала она маме, голос у неё был при этом слаще мёда. – Голубой цвет тебе так к лицу.
Неожиданно я ощутила себя не только грубой, худосочной и длинноносой, но ещё и совершенно незрелой. Мама права – хорошими манерами мы, увы, не обладаем. Мы только и умеем, что разбрасывать направо и налево хмурые взгляды, дерзости (и швейцарский сыр), лишь бы досадить маме как можно сильнее. Будто вредные малыши в супермаркетах, которые сметают с полок всё, что им попадается под руку, и в слезах катаются по полу. Флоранс и Грейсон же, напротив, были на высоте, держались достойно, как взрослые. Абсолютно безупречное поведение: они улыбались, делали комплименты и вели непринуждённую беседу. Возможно, они действительно радовались тому, что их папа встретил нашу маму. Но вероятно, только притворялись. В любом случае, в соревновании по светским манерам они тут же положили нас на обе лопатки.