Жуткие снимки - стр. 2
Ладно, вечером дома надо его в цвете нарисовать. От этого решения сразу стало легче. Ох, ну как все же холодно-то! Она погрела ладошки дыханием, мрачно глядя на уходящую в сумрак громаду Пергамского алтаря, и снова взялась за карандаш.
…Про что это мы только что так хорошо думали? А, про восемнадцать! В смысле, толку-то: восемнадцать есть – а зада нет. То есть зад – как у Васьки, тощий. А не какой должен быть у взрослой, вроде как совершеннолетней девушки. А что поделаешь? Она – такая: мелкая, тощая. Восемнадцать никто не даст.
Она невольно снова посмотрела вслед божественной заднице в дорогих джинсиках-скинни. Лучше б не смотрела: навстречу златовласке спешил крупный, веселый, длинноногий рыжий парень в белой фуфайке, сиял глазами, зубами, вихрами, бородкой. Светился золотом в этом сером сумраке – как бог. Мурка хотела что-нибудь злобное подумать и про него – но почему-то не вышло. Уж больно он был хорош. Такой тяжеленький, литой, красивый, большой – и видно, что добряк. Или притворяется? Светится, правда светится… Да фиг с ним, надо рисовать… Ой, они целуются… Взгляд рыжего поверх нежных локонов его девушки пролетел мимо колонн и, как горячий мяч в баскетбольную корзину, влетел в Мурку, скользнул сквозь веревочные узлы нервов и выпал в сладкую дыру. Ой. Свело внизу, и мягко отнялись ноги. Сердечко затряслось. Мурка скорей опустила взгляд на бессмысленный рисунок, заскребла грифелем, – ай, блин, да тут уже не надо штриховать; схватилась за стерку – и нечаянно снова посмотрела на рыжего поверх фанерки с криво прикнопленным рисунком: ой, нет, он в самом деле светится… Рыжий смотрел спокойно, прямо ей в глаза, что-то шепча на ухо своей красотке. Очень ясно смотрел непонятным взглядом. Заметив Мурку. Запоминая ее. Мимоходом так не смотрят. Жадно, что ли? Зорко? Что ему надо? Мурка спряталась за фанерку: скорей дорисовать, а золотого рыжего – забыть.
В пятницу настала такая классная теплая погода, что она, прихватив в буфете пирожок с картошкой, смылась с пятого и шестого уроков и, музыку в уши, промчалась по Кирочной мимо дома, потом по Пестеля мимо Академии, перебежала по мостику Фонтанку и свернула налево, в Михайловский сад. А то в Летнем глухих углов, где можно спокойно порисовать, толком и нет. И все статуи уже по два-три-четыре раза перерисованы, да и турье ходит, через плечо заглядывает: «Oh, what a cute little artist! A real little angel! What a beautiful drawing! How well you can draw, sweet girl!» Тьфу. Приятней, конечно, когда деловая овца в седых кудерьках сразу спрашивает: «How much is your drawing?»