Журналистка на королевском отборе - стр. 4

Чего смотришь? И не подумаю ноги со стола снять, я пол ночи отплясывала осточертевший вальс, еще пол ночи тут стучала статью, имею право отдыхать, как хочу.

— Хоук, тебе следовало родиться мужчиной! Почему бы не надеть юбку, как все нормальные женщины? — сквозь зубы процедил редактор и протянул руку.

Нет уж, стоило родиться женщиной только ради того, чтобы выводить из себя таких ретроградов.

Я мысленно порадовалась, что храню на работе костюм, в который и переоделась после бала. Неохотно сняла ноги со стола и протянула ему статью. Он бегло просмотрел, но не вчитывался — да и не во что там вчитываться, всего лишь описания модных фасонов нарядов да столичных сплетен. Тоже мне статься.

— Потому что рыжему вихрастому юнцу горожане охотнее пересказывают сплетни, чем прилично одетой девице, — буднично ответила я и дотянулась-таки до сигарет.

Подобный разговор Морис завязывал не впервые. Когда я, выпускница факультета истории и словесности столичной Академии, пришла устраиваться к нему на работу, он принял меня за молодого парня. Волосы я тогда убрала под шляпу, надела просторную рубашку, которая совершенно скрыла наличие и без того маленькой груди, пиджак с широкими полями и прямые брюки. Имя мое тоже на принадлежность к женскому полу не намекало: «Хоук Бёрд» — значилось в документах. И мы подписали контракт на три года. Когда Донован выяснил, что я — девушка, долго ругался, ведь женщин не брал на работу принципиально, но было уже поздно. Я специально настояла на срочном договоре, чтобы он уже не мог выпереть меня с работы только из-за личной неприязни.

— Ладно, на сегодня свободна. И подумай над тем, чтобы на жалование все же прикупить себе платьице, — недовольно проворчал он и вышел.

Я оглядела три стола с пишущими машинками, фыркнула вслед редактору, выпуская изо рта облачко горького дыма, и поднялась. Мне и в самом деле надо отдохнуть, а что до платьев — если когда-нибудь мне захочется снова их надеть, я так и поступлю.

Но не успела я сделать и шагу в сторону двери, как Донован вернулся, распахнул створки настежь и за ним в комнату, чеканя шаг, вошел королевский гвардеец. Золотые нашивки на красно-белой форме сверкнули в лучах рассветного солнца так же ярко, как блондинистые кудри юнца.

— Мисс Хоук Берд! — провозгласил он.

Пришлось затушить сигарету, выкуренную лишь наполовину, и выйти из-за стола.

— Это я.

— Приказом Его Высочества Филиппа Третьего всех девиц, присутствовавших на балу, велено немедленно доставить во дворец! — отчеканил юноша.

Я окинула его недоверчивым взглядом. Явно моложе меня, но сколько гонору! Мне по человеческим меркам двадцать пять, ему — от силы двадцать, но корчит из себя чуть ли не посла заморской страны.