Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика – 4 - стр. 60
А Клава хоть и счёл слова Михаила более-менее убедительными, всё-таки ему не совсем понравилась эта его оговорка, что ему-то совсем необязательно здесь своё здоровье губить и подвергать себя опасности со стороны подвыпивших и ищущих приключения людей. И что-то подсказывает Клаве, что стоит ему только провалиться в мучительный сон в результате долгого себя терзания и изверчения под газетой, а Михаил каждый раз будет недовольно делать ему замечания: «Хватит уже крутиться, из-за тебя и я уснуть не могу. Ну, попомни моё слово, ещё раз и я тебя здесь брошу одного!», то Михаил всё равно его бросит. Даже несмотря на то, что он перестанет вертеться и выпадет в сон. А Михаилу только этого и нужно было, – он так-то специально возмущался, чтобы проверить, уснул ли Клава, – и как только он ещё раз возмутился, хоть Клава и не вертелся, а возмущённого ответа на его замечание не последовало, то он тихонько вылезает из под скамейки, и только его здесь и видели.
А вот где его всю ночь видели и возможно грели в своих тёплых объятиях, то это Михаил ото всех сокроет. А серьёзного люди на чёрном автомобиле, ждавшего его неподалёку, и кто его отвёз греться всю ночь, не уполномочены никому об этом рассказывать до окончания всего этого тёмного дела. Что же касается второго, такого же тёмного со всех сторон автомобиля, в котором свои места занимали не менее серьёзного, а местами и сложного характера люди, то они не давали слово Михаилу, что с его напарником будет всё в порядке. А всё потому, что он об этом их не спросил, да и не нужно, когда знаешь, что ответа от них не получишь, да и от тебя это уже никак не зависит.
И Михаил с горечью и с лёгким сожалением того, что всё так вышло, посмотрит на так жалостливо выглядящего на скамейке Клаву, кто в последнюю очередь знает, что его сегодня поутру будет ждать, – тяжелейшая простуда с насморком, сотрясения мозга от падения со скамейки на мостовую, или от бутылки шумного пропойцы, а может его будет ждать теплота крепких объятий людей из второго автомобиля, с помощью которых они его запихнут в багажник автомобиля и увезут в неизвестном направлении, – ничего не скажет и уедет.
А поутру, когда его требовательно разбудят эти люди с серьёзными лицами и на его счёт указаниями, то он со спокойной душой выдохнет, поняв, что ещё пока рано ставить точку во всём этом деле. И Клаву решили раньше времени не согревать, а дать ему ещё время помучиться со своим озябшим и затекшим за ночь телом.
И всё так и вышло, когда Михаил, доставленный обратно, застал продрогшего на скамейке Клаву. И Михаил только было собрался залезть под газетку, как тут Клава просыпается, поворачивается в его сторону и зуб на зуб непопадающим голосом спрашивает его: А, ты, где был?