Журнал «Юность» №12/2020 - стр. 28
В общем, мы оттуда сорвались резко. И вот теперь сразу потеря кота – будто еще одно искушение, как еще один знак. Или наказание – даже примерно знаю, за что…
Еще одна проблема в том, что своеобычный наш котос не имеет никакого человеческого имени, наполненного огласовкой: мы призывали его только на близком расстоянии, полушепотом, рассчитанным на особый слух животного: «Кот!..», «Коть…» (более официально Кошман). Наверное, испугался, или и вправду такое житье осточертело, пора на свободу… Подвал, куда он нырнул, был закрыт, и в двенадцать ночи нам его никто не откроет. Оставалось утешаться тем, что с этим «васькой» он хоть одну ночь нормально проживет, а завтра уж поймаем.
Но на другой день кота нигде не было. «Может, это и не наш был кот?» – предположила Аня, ведь в темноте в подвале мало чего разглядишь. Я облазил все цоколи окрестных домов, ксыксыкал во все отдушины и оконца… Причем из одного на меня вылезла здоровенная больная собачатина, а из второй – ненамного лучшего вида… таджик! Обходил и мусорные баки, закоулки, спрашивал. Нигде никакого кошачьего не было и следа – ведь нет снега, и здесь, в отличие от Бронниц, где у каждого подъезда коты восседали целыми пачками, их что-то не видать вообще. Ходит только рано утром бабка да истерически выкрикивает: «Барсик, Ба-арсик!», а вечером дед, который равнодушно покрикивает: «Вася, Вася!» – и коты у них, что ли, на поводке или шлейке, и все. (Поначалу мы даже гадали, не одно ли и то же это существо, но впоследствии с ними, с Васей и Барсиком, даже познакомились.) Ближе к мусоркам сидят все же кое-где по углам какие-то «полосатые тела» – и сразу подбегают на наши «кис-кис!» – аристократизма кот наплакал… У знакомых котэ столичный – мало того, что кастрирован и лишен когтей, так еще подзывают его с улицы своеобразным прозвищем Хомячок. И что: с радостью прибегает! Охальство, как выговаривают в деревне, да и только! Но кругом не деревня и не провинция – полно машин и настоящие толпы двуногих, как тут не напугаться…
Своего кота каждый день искали по нескольку раз. У подвала, где в последний раз его видели, нашелся начальник и сторож – местная досужая тетка, которая по собственной инициативе зачем-то заделывала лаз вниз картонкой – с прорезью для кошек. По ее словам, там живут две, и раз в несколько дней она ставит им под окошко блюдце «корма» – какого-то недоеденного «Роллтона», – нашему баловню такое не снилось и в страшном сне! Да его тут и не водилось – и тетка недружелюбно утверждала, и сами ежедневно заглядывали.