Журнал «Юность» №11/2021 - стр. 43
Вера прислонила чашку к виску, тепло зашевелилось, убаюкало ее жилку, но не сняло спазм, не дошло до ступней. Она не помнила таких вьюг в ноябре. Она не знала, куда подевалась вся осень и отчего ее как будто нет на этой кухне.
На месте кушетки теперь детская кровать (из «Икеи»), спал Егорчик. Вернувшись с работы, где засиделся допоздна, Саша быстро разулся, прошел по коридору – проверить сына. Синие отсветы от телевизора, который смотрела мать на кухне, проскальзывали по рукам Саши, путая мысли, подмешивая вопросы. «Когда это мы перестали говорить с мамой? Какой у нее хоть голос?» – не вспомнить. Мамино «Са-ашенька» взрезал Зинин напор и хрипотца: «Саш!» Как незаметно Зина стала за обеих: болтала, знала, где что в доме лежит, наливая суп, говорила между прочим, что в интернате старикам веселее, там с «ними», с «такими», пообщаются.
Раньше мать была занята в школе, а теперь Саша постоянно натыкался на нее, и ее губы, вытянутые в нитку, не располагали к разговору. Разве что вот эту неделю, когда Зина, уходя на работу, выкручивала пробки, мать жаловалась Саше, что ее выживают, называя его Семеном. Саша хмурился, переводил разговор на сына:
– Егорчик ел?
– Да, – отвечала мать, возвращался ее учительский тон.
– А днем спал?
– Жену свою спроси, у нее сегодня выходной был.
Еще в мае, когда праздновали день рождения жены, мать называла ее Зиночкой, он точно помнил. «Их осенью клинит, погодите: смывать перестанет за собой, а то вообще, где туалет, забудет. – Вчера теща позвонила уже не Зине, а прямо ему. – Саш, она, конечно, мать тебе, я понимаю, но Егорчик там, с ней… Ты подумай».
Во дворе скрипнули тормоза машины, фары осветили лицо Егорчика, захватили кусок стены над ним. Егорчик засопел, сбил одеяло к ногам, скрутив жгутом. Вспыхнула над ним фотография матери с отцом в молодости. В широкополых шляпах, мать в бусах, у отца сигара гаванская, картонные пальмы за спиной. Фотография выцвела, а их глаза – нет. На юбилее мать говорила, подвыпив, что тогда Саша в «Артеке» был, а они с отцом «раздухарились», едва ему брата не сделали. Потом перевезли из деревни бабку после инсульта, и о втором речи не стало. Седина пошла.
Саша шагнул в комнату, собираясь укрыть Егорчика потеплее. «Я договорилась с кем надо, приплатила чутка, вам с нее – только заявление взять, ну, уговорите как-нибудь, что ли. Да! И осмотр пройти. Но это формальность. Саш, але? Слы-ши-шь меня?» Вспомнилось, как теща понизила голос. Доверительно так. Саша постоял над сыном, обхватив себя руками крест-накрест, и вышел из комнаты.