Журнал «Юность» №11/2021 - стр. 39
– В нашу дурку? Интернат?
– Ну да, я же говорю. А он, вишь, не хочет, своя кровать ему.
– Что там хорошего, правда? Пару месяцев – и выносят.
Вера, закемарившая на лавке, подскочила, огляделась. Села обратно. Егорчик расковырял в сыром песке яму, куда с разгоном летел самосвал, красный, подаренный ею. Разговор угас в подъезде, под стук каблуков по ступеням. Егорчик, вставший против солнца, показался Вере взрослым парнем. Вере стало неудобно спать с ним в одной комнате, как когда-то с сыном, который ворочался и постанывал под одеялом, прежде чем уснуть. «В дом престарелых, в нашу дурку», – закопошилось внутри ее седого, опрятного пучка. Вера зажмурилась, прижала руку к голове: ну, точно, напекло. Увидела перед собой Егорчика, белобрысого, пучеглазого, с рыжими от песка ладошками.
Они карабкались на третий этаж, так и не дождавшись лифта. В темноте Вера все оборачивалась на внука, перечислявшего ступеньки, почти не запинаясь. Правда, цифру семь он забывал, как всегда, а Вера подсказывала. В третий раз обернувшись, увидела тень над его верхней губой – упала, как первая щетина.
– Иди вперед!!!
– 3-з-зачем?
– Затем, чтобы я тебя видела.
Двери из массива, справленные еще Семеном, впитали осеннюю слякоть и не помещались в косяки. Из щелки вился «пу-пу-пу-хр» сына. Потом этот тяжкий, злой вздох невестки, будто свою станцию проехала, теперь возвращаться не хотелось. Вздох которую ночь выбрасывал Веру из забытья. Она лежала на полуторной кровати, втиснув себя между простыней и туго натянутым, как завел еще муж, одеялом. Под шеей ее подушка отяжелела от пота (как бы не заплесневело перо?), ноги, наоборот, свело холодом. В таких случаях помогало одно – опустить ступни под горячий душ и, вытирая, размять полотенцем. Вера встала бесшумно, не потревожить бы Егорчика, его кровать мягко светилась возле окна. Во сне мальчик дышал ровно.
– Дверь закрой хотя бы нормально, – услышала Вера в коридоре.
– Да ладно, мать спит. Давай уже. Ну?
– Надень… Еще не хватало нам… Черт, задолбала коммуналка. – Зина вскинула голову, Вера, не выдохнув, затаилась.
В грязном ночном свете колыхались там, за дверью, Зинины спутанные волосы. Отдуваясь, она откидывала их назад и что-то прижимала, давила под собой тяжелыми руками. Спинка кровати мерно стучала о стену. Сына Вера не видела – он утонул под весом жены, ширококостной, плечистой. Та отфыркивалась от своих волос все чаще. Сегодня утром Вера вытащила моток этих волос с застрявшей в них пылью и мусором из слива ванны. Высушенными и уложенными, на голове невестки они отливали в медь, а в сливе казались серо-коричневыми.