Журнал «Юность» №09/2023 - стр. 16
– Это куды ж вы на ночь глядя так причипорились? – Татиана строго глядит на повзрослевших дочерей. – Зорька не доена, сено переворошить ишшо разок надобно.
– До клуба идем прогуляться… А Зорьку и Чекита подоить может!
Младшая, Наташка, народившаяся без отца, крутится подле мамкиной юбки и канючит:
– Тюрьку дай, с молочком.
Лёлька в это время просеивает муку через сито – свежую опару для хлеба затевает.
– Лёльку чего с собой не зовете? – хмурит Татиана брови.
– Так мы скока звали – она не хочет. – Галька и Верка крутятся перед зеркалом, пожелтевшим от времени.
Амальгаму давно съела то ли ржа, то ли другая какая зараза.
Лёлька не слышит разговор, но будто спиной чувствует, что говорят про нее. Она поворачивает к сестрам улыбчивое, в мелкую веснушку лицо. Чего бы Лёлька ни делала – она всегда улыбается! И тогда, когда машет косой на цветущей поляне; и тогда, когда запрягает лошадь в сани; и тогда, когда грузит на подводу неприподъемную охапку сена.
Но взгляд карих Лёлькиных глаз – всегда вовнутрь, будто она старается услышать в глубине своей души то, что другим не под силу.
Может, потому Татиана любит Лёльку больше остальных? А может, за то, что давняя вина, как чирей, не дает матери покоя? А может, потому, что Лёлька – первая в доме помощница?
Лёлька, смеясь, и сама любит повторять:
– Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик!
– Ма-ам-ка-а, – хнычет Наташка. – Тюрьки да-ай!
Татиана тяжело поднимается из-за стола, крошит в алюминиевую посуду корку хлеба, заливает молоком.
– Глядите мне, по клубам долго не шляйтесь! – Татиана вновь хмурит тонкие красивые брови.
И сама она, Татиана тонкая, стройная, с высокими бедрами, правильными чертами лица – чем не красавица?
– Завтра затемно подыму – огород полить надобно, а после – в поле, картошку полоть.
– Ой, да знаем мы про то и про это! Кажный день – одно и то же, – отвечают дочери и выпархивают на улицу.
– Лёлька, иди Зорьку доить – вон как орет, сердешная, – громко говорит Татиана. – Чевой-то мне сегодня неможется.
– Щас, иду, – отвечает Лёлька и идет в сарай, позвякивая подойником…
Утром Лёлька заглядывает сестрам в глаза:
– Кто вас давеча провожал?
– Ой, Лёлька! Чево в клубе было!.. Мужики самогона жахнули, опосля все передрались. Ваньке Жердяю аж зуб передний вышибли!
– Чаво? – Лёлька по губам говорящих пытается разобрать то, чего не может донести слабый слух.
Но сестры, не заботясь о том, поймут ли их, строчат, будто из пулемета. Лёлька, склонив голову, внимательно слушает пару минут, затем улыбка медленно сходит с миловидного Лёлькиного лица. Она в сердцах пинает пустое ведро, попавшееся под руку, и, хлопая дверью, выбегает из избы вон.