Журнал «Юность» №09/2022 - стр. 8
– Знакомая, – согласился Иванюта.
Цукатов выразил солидарность наклоном головы.
– А потом приходит и признание, пусть даже после смерти, – продолжил Петр Алексеевич. – Хотя в искусствоведческой литературе обязательно напишут о черствости и слепоте современников, о непризнанности и недооцененности великого мастера – потомкам это дает законный повод для самоутверждения. А теперь представьте такую маловероятную вещь: выискался некий дотошный исследователь, который установил источники всех материальных и нематериальных благ, когда-либо свалившихся на голову нашему мазилке. Он сопоставил факты и ко всеобщему удивлению обнаружил, что все ниточки тянутся в определенном направлении. Или того больше – сходятся в определенном узловом центре. То есть нашлась колыбель… Нет – генератор. Обнаружился генератор этих милостей судьбы – пусть скромных, но обеспечивающих, возможно, наилучшие условия существования и развития творческой личности. Привычная картина меняется: вместо тайных завистников обнаружился тайный покровитель, увы, в отличие от художника, не оставивший потомкам своего имени.
– Блеск! – Иванюта заерзал на стуле от возбуждения, хотя, на взгляд Петра Алексеевича, мысль о тайном благодеянии принадлежала именно Иванюте, а сам он лишь импровизировал на эту тему. – Какое поле для художественного свиста!
– Но это не все! – Петра Алексеевича окрыляло вдохновение. – Может случиться и так, что объектом опеки окажется хам, мужлан и бесчестный тип. В таком случае помощь будет иная. Назовем ее условно принудительным благом, тоже тайным – в дело пойдут поучительные трудности, вразумляющие испытания, очищающие страдания и… Черт знает что еще! Тут помощь может иметь самые непредсказуемые формы.
– Детективный жанр посрамлен! Ведь для того, чтобы постоянно оставаться в тени, рыцарю тайного добра следует быть изощреннее мошенника! Или даже шпиона… – Иванюта едва не подпрыгнул на месте. – Вообразите: опер Дукалис распутывает не преступление, а благодеяние! Хотя Дукалис вроде из убойного…
– Для этого нужна малость, – заметил Цукатов. – Благодеяние должно оказаться вне закона.
Они немного поспорили: обязательно ли скрытому добру быть вне закона, чтобы расследование связанных с ним обстоятельств вызвало интерес, или достаточно магнетизма самой его сокрытости? После чего профессор предложил взглянуть на обсуждаемый вопрос шире. Ведь тайное благодеяние как действие с не вполне осознаваемым побуждением (наслаждение собственной анонимностью? чувство солидарности с такими же затейниками-анонимами?) и уж точно не имеющее никакого корыстного основания (другое дело тайное зло – за ним всегда стоит чей-то интерес) может оказаться лишь частным случаем проявления