Журнал «Юность» №05/2021 - стр. 6
– Житейник – дело хорошее, – заяц шмыгнул оттаявшим носом, – но я ж все мечтал еду какую сыскать.
– Давай, – подбодрил приятеля Ваня, – читай с прилежанием, буквы – тоже пища.
– М – морковь, А – картошка. – Заяц усмехнулся и прокашлялся.
Иван растянулся на полу, снял кольчугу, заложил за голову руки и закрыл глаза. Проходящая ломота была сродни блаженству.
– Сошлись у берега Днепра Георгий Московский и Иван Смоленский, и было неясно – то воры или святые. – Заборов читал нараспев, подражая попам. – Георгий сказывал, как однажды в его град въехал верхом безрукий мальчик. Вожжи зубцами сжал. Ехал да грозился спалить посад. Да только не было ни города, ни мальчика, ни коня, ни торга. Ничего этого не было. И промолвил ему в ответ Иван: «Да что за херню ты несешь? Что это за чушь несусветная? Вечная у вас, у азиатов, али есть, али нет. Был мальчик! Все было!»
Это ведь тосковать можно вечно, а радоваться нет.
У счастья всегда есть и начало, и конец. Как свыкся лучник с тем, что не погиб в этот раз, так того, что было, стало мало.
– Верно князь ответил, – сказал сквозь дрему Ваня, – даром что смолянин.
Заборов захлопнул книгу и слег рядом. Сил хватило укрыться Мишкой, и все. Измотанные переходом, они соскользнули в сон, как по ледяной горке.
Долго ли спали, коротко ли, только за то время вековечная зима отступила. Как только путники уснули, так и пошло от книги свечение – ударило из восьми окон лучами. Желтый крест растопил сугробы, прогнал холод, извел снег. Тот таял и стремился ручьями к отцу своему, к Днепру. Ваню разбудил пряный запах лета. Он волочился по полям, собирая пыльцу, и вполз под дверь, войдя в Ванины ноздри, уши, рот. «Как это!» – Иван тер глаза кулаками.
– Заборов, вставай! Оглядись!
Они выбежали на крыльцо и с него сошли в поле. Лучник водил рукой по колокольчикам и щурился от синего неба.
– А-а-а! – заорала заячья морда.
Заборов повалился в траву и стал стягивать сапоги. Вскоре оба они плясали, ходили на руках, пели, скоморошничали. Только приветливый запах травы. Ничего более. Ничего белого. Ничего ледяного. Они пили из ручья. Полные ладони земляники заряжались в рот. А уже сидя по нужде под козьей ивой, Заборов заметил три белых гриба. Тогда он выломал две ступени из крыльца и сжег их, чтобы приготовить обед. Насытившись и остыв, они сели друг против друга. Заяц еще жевал нарванный клевер, а Ваня глядел на угли и помалкивал. Это ведь тосковать можно вечно, а радоваться нет. У счастья всегда есть и начало, и конец. Как свыкся лучник с тем, что не погиб в этот раз, так того, что было, стало мало. «Вот бы лук сейчас, – загрустил он, – вот тогда бы по-настоящему поели».