Журнал «Юность» №05/2020 - стр. 27
Еще был в училище миниатюр-полигон. Там курсанты учились стрелять из орудий. Квадратная площадка (200 х 200 метров) тоже изображала участок пересеченной местности. Сделанные нашими руками горушки, речки, лески, деревни, танки, доты, окопы были побольше, чем на командирском ящике. А самое интересное – перед площадкой стояла пушка. Наводилась она в цель как самая настоящая, но стреляла пулей: в пушку был вделан винтовочный ствол. Не скрою, нам, посланным в училище с фронта, доставляло удовольствие разбить пулей игрушечную цель.
С командирского ящика, с миниатюр-полигона начиналось наше обучение, продолжалось оно на стрельбище, заканчивалось тактическими занятиями, учениями или военной игрой. Военная игра – верный способ научиться воевать. Ведь не будешь для обучения устраивать настоящую войну. А когда на настоящей войне учатся, то наука обходится слишком дорого…
Добро с кулаками. 1946. Читинская обл.
Было это ранней весной 1946 года. Поезд шел по Сибири на Дальний Восток. В теплушках, в товарных вагонах с чугунными печками ехали молодые солдаты. Им предстояло сменить на Сахалине, Камчатке, на Курилах солдат пожилых, подлежащих послевоенной демобилизации.
У меня за плечами была война с немцами, а на плечах – погоны старшего сержанта, и потому начальство эшелона наделило должностью старшего по вагону. Я отвечал за имущество – нары, печку, бачок с водой и за два десятка жизней.
Подчиненное мне воинство ничем не блистало. Им было по восемнадцати, но казались они подростками. Годы войны своей самой горькой жертвой сделали именно это поколение – заморили голодом, лишили родительской ласки и вольных занятий. Будь они одеты получше, может быть, и не выглядели бы такими жалкими. Но в учебных ротах их одели в солдатские обноски – ветхие, не по росту, кому коротко, кому длинно. И хотя был я старше всего на три-четыре года, проникся к ним неведомой до того дня жалостью.
Эшелон наш сутками стоял на разъездах, зато с ходу проскакивал города и тем избавлял комендатуры и горожан от анархии будущих дальневосточников. Степи, тайга, горы, сменявшие друг друга, – все было вновь, обещало лучшую жизнь по прибытии на место – посытнее, в новых шинелях, с ясными обязанностями. В разговорах о таких надеждах протекали недели.
Шустрые воины научились ловко влезать в вагон, отставших не было. Мое начальствование проходило без особых хлопот. Но однажды, где-то уже за Байкалом, вдруг началась потасовка. Почти всевагонная. С верхних нар я увидел нечто похожее на игру в регби. Все были в сцеплении друг с другом. В полной, потому неестественной тишине поднимались десятки рук и опускались куда попало.