Журнал «Юность» №05/2020 - стр. 20
Когда меня спрашивают о самом памятном дне войны, я вспоминаю не день, а ночь на Волховском фронте. Как-то поздно вечером наш небольшой взвод послали грузить «эрэсы» на автомобили и везти их к огневой позиции. Хотя летние ночи под Ленинградом светлые, «юнкерсы» в это время не летали. Ехали без происшествий заболоченным лесом по лежневке – дороге, собранной из бревен. В одном месте, где дорога вышла на сухой пригорок, остановились, выгрузили снаряды. Грузовики развернулись, поехали за новыми.
А мы начали носить «эрэсы» на огневую позицию – на скат песчаного вала, каким-то чудом возникшего посреди болота. Пенал брали вчетвером, клали на плечи – двое спереди, двое сзади – и брели в вязкой грязи выше колена, цепляясь ногами за корни кустов и кочки. Носить было не так уж далеко, метров двести. Но очень скоро мы выбились из сил. Один из передних споткнулся, упал, и трое не смогли удержать снаряд. Он соскользнул с наших плеч, вдавил беднягу в грязь. Через минуту-другую мы снова – четверо – тащили ношу, черпая голенищами сапог болотную жижу.
Немцы почувствовали движение, начали стрелять из миномета. Мины взрывались в болоте. О минах в те часы, пожалуй, никто из нас уже не думал: энергия в наших телах так истощилась, что хватало ее лишь на то, чтобы передвигать ноги. Занималась утренняя заря, а с ней близилось время залпа и время вылета вражеских самолетов. Любой ценой надо было носить и носить…
И тут один из нашего взвода исчез. Взводный пошарил по кустам, потихоньку покричал фамилию исчезнувшего. И занял его место в четверке…
Мы успели к сроку. Когда ехали с огневой в расположение дивизиона, в кузове грузовика нас мотало, как мешки с соломой; и в такой тряске многие спали беспробудным сном.
Исчезнувший обнаружился в дивизионе. Оказывается, улизнул одним из обратных рейсов, спрятавшись в брезент, чем укрывали снаряды.
Все думали, что беглеца будет судить военный трибунал. Командир дивизиона – он был чуть старше нас, восемнадцатилетних, – поступил мудрее: уговорил начальника разведки взять провинившегося к себе. Солдат тот давно просился в разведку. В новом месте служил хорошо, получил орден. Парень-то был отважный, на войну пошел добровольцем. Все, как говорится, было при нем. Но не хватило терпения исполнять долгую изнурительную и однообразную работу. И он оказался у самой черты.
Что такое сознание?
1943. Северо-Западный фронт
Весной 1943 года в вечернем лесу под Старой Руссой попал я под минометный обстрел. То ли хвостовой частью мины, то ли комком мерзлой земли, а может быть, обломком дерева стукнуло по голове. И боли не чувствовал, и не было в глазах разноцветного фейерверка – он замелькал позже, когда я повторно очнулся. Сознание вернулось только под утро. Мне привиделось, что головы у меня нет, есть нечто коричневое. Но мгновенно пришла мысль: это коричневое не привиделось бы, если бы головы не было. Лежа пощупал шапку, под ней – голову, целую. Двигаться не хотелось. Потом, глядя на едва различимые в сумерках стволы уходящих в небо сосен, пытался размышлять. Ночь я прожил без сознания. Что же такое сознание? Ничего не существовало для меня: ни немцев, ни своих, ни сырого снега подо мной, ни вековых надо мной деревьев. Не тревожился я о маме и сестренках, оставленных в голодном тылу без мужской заботы… Вот, оказывается, как спокойно можно жить, беззаботно. Жить без сознания… Сколько, однако, так проживешь? И зачем мне такая жизнь?..