Журнал «Юность» №05/2020 - стр. 15
На рассвете меня с казахом Тюлеевым назначили охранять штабеля наших снарядов. Неподалеку от снарядов крытая щель, я, пока на посту Тюлеев, решил вздремнуть. Проснулся от грохота, гремело совсем близко. Мне представился новый огневой налет. Страшно вылезти, ну а если напарник ранен? И тут я слышу спокойный голос:
– Вставай, твоя смена, я отдыхать буду.
Это бьют наши пушки. Я еще не умею отличить взрыв снаряда от выстрела.
Подъезжает наша полуторка. Из кабины – фанерные дверцы, брезентовый верх – выпрыгивает карнач. Приказывает нам с Тюлеевым лезть в кузов. Охранять снаряды остается пост, который сторожил другую сторону штабеля. Я уже знаю, что карнач – это не фамилия какого-либо кавказца, а сокращенно «караульный начальник».
Нас с десяток в кузове. Куда-то едем, торопимся. Дорога на голой возвышенности. То не долетая, то перелетая, то посредине ее методично рвутся снаряды. Спускаемся в широкий и глубокий овраг. Объезжаем подорванный танк. Навстречу – повозка с двумя ранеными, они лежат недвижно. В общем овраг – как улица: по нему движение в оба конца. Пронесся низко «мессершмитт», ударил из пулемета. Через мгновение за ним наш истребитель, зеленый, с красными звездами.
Выехали на дорогу, подъехали к речке. По ее берегу под ветлами окопы, в них солдаты. Это вторая линия нашей обороны. Мы едем дальше. Значит – на первую.
По мосту переехали речку, въехали в село с каменными домами. Остановились на крики: «Воздух! Воздух!» Попрыгали из кузова кто куда. Кинулся я в огороды. В глубокой щели солдат с лошадью. Хотел туда влезть, а солдат не пустил. Смотрю – пехотинская полевая кухня, под ней квадратиком желтый песочек. Я – под кухню. Там и пережил первую в жизни бомбежку.
Улетели самолеты, но развернулись. Новый заход. Лежу в небольшой воронке – от первого налета. Земля теплая, пахнет гарью. «Юнкерсы» так низко, что ощущаешь напряжение их металла. Сыплют бомбы, бьют из пулеметов.
После третьего захода немцы улетели. У полуторки собрались ребята. Шофер ранен, осколок влип в лопатку. Лежал между стеной дома и колесом.
С передовой едет повозка с термосами.
– Ведро есть? – кричит оттуда человек. – Возил кашу, а есть оказалось некому… В котелок? Нет, в котелок класть не буду, канителиться некогда.
Нашелся среди своих умеющий водить машину. Едем дальше. Куда? Зачем?
За пшеничным полем, пересеченным двумя траншеями, открылась низина. В ней нацеленные на вершину пологого холма наши пусковые станки. В ящиках снарядов нет, маскировка с пусковых станков сброшена.
Встречаю возбужденного Бориса. Он рассказывает, что было тут утром.