Журнал «Юность» №01/2020 - стр. 30
Трава мокрая и скользкая, лишь бы вниз не покатиться, ждать никто не будет, а спасать и подавно, лежать тебе на речном илистом дне в цепких лапах водяного, пока твой холодный, пропахший тиной труп не поймают в свои сети рыбаки. И мама не узнает, что водяной забрал, будет говорить, убежала ночью купаться, не выплыла, утопла.
Конец склона уже совсем, вот-вот, близко, сзади хлюпает и шаркает что-то, кто-то, звонко прихлопывают ласты по мокрой траве, подвывает еще так жалобно, тоненько, совсем как тоскливая птица, которая ночью кричит в ольшанике. Бежать и не останавливаться, до самой деревни, до старого хлева за кирпичным домом, туда всем вместе набиться и сидеть, запершись, вдыхать слабый, еле ощутимый за давностью коровий дух и молиться, также всем вместе, не стесняясь, и домового просить и дворового, на разные лады.
Долго сидели, час, наверное, сначала молились, потом молчали и только спрашивали друг у друга:
– Ушел?
– Ушел?
Потом уже отпустило, сердце успокоилось, перестали трястись руки, прошла противная сосущая тошнота в желудке, и тогда стали говорить:
– Водяной, он же далеко от воды не уходит, долго без нее не может, у него же жабры, как у рыбины…
– Тут в деревне собаки, а он их ох как боится…
– И домовой со своей территории кого хочешь прогонит, и дворовой еще…
И только Аня сидела и помалкивала, как баба Аля велела.
Нет, знать наверняка в сто раз страшнее, отчетливо видеть крупные влажные глаза-блюдца, подернутые мутноватой пленкой, как у мертвого карпа, и такую же тусклую чешую цвета пыльных пивных бутылок, цвета стеклышек, обмытых речной водой, слышать хлюпающий шорох широких ласт и чуять сладковатый тинный дух. И ведь ничего никому не расскажешь, и про то, что домового в той старой развалюхе давно нет и быть не может, когда уже лет двадцать она пустует, и дворового там нет тем более. Последний дворовой в деревне остался у бабы Нюры, она, одна из немногих, держала скотину и жила в старом довоенном доме. Там на чердаке они с мальчишками однажды нашли настоящий порох, и мальчишек вроде как даже выпороли, когда поймали за сооружением огневой дорожки. По крайней мере, они так сказали, Ане было странно думать, что детей можно бить. Анина мама, по ее собственным словам, руководствовалась новейшими методиками воспитания и была против телесных наказаний. Аня точно ничего не знала о новейших методиках, проводя почти все время с бабушкой. Летом они снимали у деревенской семьи часть дома с собственным входом, что было очень кстати, не приходилось лишний раз встречаться с соседскими девчонками.