Журнал 64 - стр. 30

Карл нахмурился, но промолчал до тех пор, пока они не очутились на тротуаре перед служебным автомобилем.

– Что там произошло, Ассад? – поинтересовался он. – Что ты с ним сделал? И почему именно тридцать часов?

– Я просто жестко взял его за грудки и назвал кое-какие имена. Имена людей, которые будут натравлены на него и всю его семью, если он сейчас же не уберется из страны. Сказал, что мне все равно, что он там совершил, но что он должен спрятаться очень хорошо, иначе его отыщут. – Ассад кивнул. – Но они все равно смогут, если захотят.

Берге взглянул недоверчиво. Ему Ассад давно казался подозрительным.

– Есть лишь одна вещь, к какой эти ребята относятся с уважением. Русская мафия, – сказал Бак. – И пожалуйста, не пытайся меня убедить, что ты сказал ему что-то в таком роде. – Он подождал ответа от Ассада, но тщетно. – Значит, ты дал ему уйти, придурок.

Тот слегка наклонил голову и посмотрел на Бака покрасневшими глазами.

– Я уверен, ты можешь сказать своей сестре, что теперь все хорошо… Не пора ли нам возвращаться, Карл? Мне просто необходима чашка горячего чая.

Карл лениво переводил взгляд с рабочей папки, лежащей на столе, на висящий на стене телевизор с плоским экраном, но пока не решил, чем нужно заняться в первую очередь. В новостях на TV-2 министр иностранных дел ковыляла на своих шпильках, пытаясь выглядеть компетентно, в то время как журналисты подобострастно кивали и склонялись перед ее свирепым взглядом. Прямо перед ним на столе лежала папка, пробуждающая воспоминания об утоплении его собственного дяди в 1978 году.

Выбор был сродни выбору между чумой и холерой.

Мёрк почесал за ухом и закрыл глаза. Что за напряженный день! А так хочется хоть когда-нибудь расслабиться…

Метровая полка с новыми делами, причем за два из них уже принялась Роза. Больше всего ее заинтересовало дело о Рите Нильсен, хозяйке публичного дома, пропавшей в Копенгагене. Уже одно это не предвещало ничего хорошего. Не говоря уже об Ассаде, сидящем на другом конце коридора и сморкающемся каждые пять секунд, так что бактерии из его каморки целыми полчищами устремлялись наружу. Он едва стоял на ногах, и тем не менее около полутора часов назад ему удалось припереть к стенке злостного закоренелого преступника настолько действенными угрозами, что тот ретировался сломя голову с полными ужаса глазами. Как это у него получилось? Даже его прежний напарник Анкер, который удивительным образом умел вызывать у людей мурашки, был младенцем по сравнению с Ассадом.

И вот еще то проклятое дело давно минувших дней… Почему его двоюродный братец Ронни в тайском баре вякал что-то про то, что смерть его отца не была несчастным случаем, если Карл точно знал – это самый что ни на есть несчастный случай? И зачем Ронни сказал, что он сам убил отца, если это полная чушь? Ведь они с Карлом стояли бок о бок и пялились на две пары копенгагенских сисек, следовавших по Йоррингвайен, когда все произошло, так что Ронни никак не мог быть убийцей. А теперь Бак с полной убежденностью рассказывал, что Ронни утверждал, будто Карл даже был соучастником…