Журнал 64 - стр. 1

Теплая признательность Ханне Адлер-Ольсен за ежедневное вдохновение, ободрение и мудрую профессиональную помощь.

Также выражаю благодарность Фредди Мильтону, Эдди Кирану, Ханне Петерсен, Мику Шмальстигу и Карло Андерсену за необходимые и подробные замечания, Анне С. Андерсен за острый глаз и неоценимую помощь.

Отдельное спасибо Нильсу и Марианне Хорбро, Гитте и Петеру К. Раннес, а также Датскому Центру Авторов и Переводчиков «Хальд» за оказанное гостеприимство.

Благодарю комиссара полиции Лайфа Кристенсена за щедро переданный опыт и поправки, касающиеся работы полиции.

Спасибо АО «Сунд энд Бэльт», архиву Датского радио, Марианне Фрюд, Курту Редеру, Бирте Фрид-Нильсен, Улле Юде, Фриде Торуп, Гюрит Кабер, Карлу Равну и Сес Новелла за вклад каждого из них в мое исследование «Женского дома» на Спрогё.

Она расчувствовалась в совершенно неожиданный момент. Между пальцами – прохладная тонкая ножка фужера с шампанским, вокруг – шелест голосов, рука мужа обнимает за талию. Помимо периода влюбленности, лишь считаные мгновения из детства могли сравниться с ощущениями, испытываемыми ею в эти секунды. Лепет бабушки, внушающий чувство безопасности. Приглушенный смех, доносящийся сквозь дрему. Смех тех, кого уже давно нет на свете…

Тут Нэте сжала губы, чтобы не позволить чувствам овладеть собой. Иногда такое случалось.

Приосанившись, она взглянула на палитру ярких платьев и безупречно прямые спины. На ужин в честь датских лауреатов Большой Скандинавской премии по медицине народу собралось немало. Ученые, врачи, сливки общества. Среда, для которой она не была рождена, но в которой с годами чувствовала себя все более комфортно.

Сделав глубокий вдох, Нэте собралась удовлетворенно выдохнуть, как вдруг за скоплениями высоких причесок и мужчинами с туго завязанными галстуками-бабочками заметила слишком пристально устремленный на нее взгляд. Такой откровенный взор, плохо поддающийся определению и приводящий в трепет, мог принадлежать лишь одному человеку. Инстинктивно она метнулась в сторону, подобно затравленному животному, ищущему убежища в зарослях. Положила ладонь на руку мужа и попыталась улыбнуться, блуждая глазами меж нарядных тел сквозь мутноватый свет канделябров.

Какая-то женщина, рассмеявшись, запрокинула голову назад, тем самым открыв обзор до дальней стены зала.

Именно там он и стоял.

Его фигура возвышалась над всеми, как маяк. Даже несмотря на сутулость и кривые ноги, он был громаден; глаза его скользили по толпе, как прожекторы.

Нэте вновь почувствовала пронизывающую глубину этого внимательного взгляда, четко осознав, что, не отреагируй она немедленно, вся ее жизнь рухнет в считаные секунды.

– Андреас, – произнесла женщина, взявшись за горло, уже пересохшее от волнения. – Давай уйдем. Мне что-то нехорошо.

Большего и не требовалось. Ее муж сдвинул темные брови, кивнул окружающим и повернулся к выходу, подхватывая ее под руку. За такую отзывчивость она и любила его.

– Спасибо, – поблагодарила Нэте. – Я сожалею, но у меня снова болит голова.

Андреас кивнул. Слишком хорошо он знал все по себе. Долгие темные вечера в гостиной в моменты приступов мигрени…

Их объединяло в том числе и это.

Они уже дошли до массивной лестницы праздничного зала, когда перед ними неожиданно оказался высокий мужчина.

Он заметно постарел, насколько она могла заметить. Прежде сверкающие глаза теперь потускнели. Волосы изменились до неузнаваемости. Двадцать пять лет сделали свое дело.

– Нэте, неужто ты здесь? В последнюю очередь я рассчитывал встретить в таком обществе тебя, – быстро сказал он.

Она потянула своего мужа прочь, но это не остановило преследователя.

– Ты что, не помнишь меня, Нэте? – раздался сзади голос. – Да нет, помнишь… Я Курт Вад. Ты прекрасно помнишь меня.