Журавли. Рассказы - стр. 21
Слушая радио, Анна никак не могла понять своим простым деревенским умом: почему советские войска постоянно отступают, оставляя город за городом, хотя в песнях и стихах наши солдаты представали в образах былинных богатырей, способных одолеть любого врага? В каждом деревенском доме погибли по одному, два, три, четыре мужика. Не было ни одной семьи, в какую бы не пришло горе. Она помнит всех своих земляков, уходивших на фронт. Как провожали их на Красном Яру, построив длинные столы и лавки из горбыля. На этом простецком сооружении и закуски стояли соответствующие: вареная картошка, квашеная капуста, соленые грибы и, разумеется, самогон, «казенка» в тех местах бывала не часто. Случай был не рядовым, поэтому не пожалели на закуску и деревенского сала, и жареных кур, и пирогов с капустой…
Мужиков забрали разом, так что деревня сразу осиротела – остались дети, женщины и старики. Тогда еще не было горя и военных утрат, они случились гораздо позднее, когда стали возвращаться наспех залеченные в госпиталях инвалиды. Одного из них доставили домой в сопровождении двух медсестер из районной больницы, так он был искалечен…
Всю свою жизнь Анна прожила здесь. Тут встретила свое счастье – Степана. Поженились они еще до войны, родили двух дочек, и им казалось, что счастью этому не будет конца-краю. Степан был старше Анны на десять лет. Долго не женился, вероятно, по причине своего характера. Он был человеком суровым, не разговорчивым, высказывался только по необходимости, да и то односложно. Никто в деревне не видел его смеющимся, кроме, пожалуй, Анны, за которой он ухаживал совсем недолго и своеобразно: то положит ей на крыльцо букетик ромашек, то корзинку груздей, то еще что-нибудь, но делал это так скрытно, что никто не мог застукать его за этим занятием. Он был чрезвычайно силен физически, видимо, пошел в своего деда Ивана Макарыча, знаменитого охотника. О Макарыче, как звали его деревенские, рассказывали чудеса.
Макарыч был небольшого росточка, но необыкновенно широк в плечах. Он в одиночку ходил на медведя, вооруженный только рогатиной и ножом, – предпочитал охотиться на «хозяина тайги» врукопашную. У Макарыча была старинная кремневая «фузея», которую он никогда не использовал, потому что на птицу и более мелкое зверье ставил капканы и петли. Фузею он показывал всем желающим и утверждал, что это «ружьишко» изготовили немецкие мастера более ста лет назад, а силе и точности его боя можно только завидовать.
О таежных подвигах Макарыча рассказывали легенды. Утверждали, что Макарыч «заломал» пятьдесят медведей, и это было похоже на правду, потому что медвежатину в деревне ели чаще, чем свинину. Мясом Макарыч охотно делился с односельчанами, но делал это втайне, чтобы не пронюхали власти, – в те далекие времена браконьеров наказывали значительно строже, чем сейчас. Славился Макарыч и как искусный рыбак: на Илиме и Ангаре ему были ведомы самые потаенные затоны, где водилась отменная стерлядь, которую сибирские купцы поставляли аж в сам Петербург, к царскому столу…