Жрица голубого огня - стр. 49
«…горе – кроме Черных, кто человека с последнего Пути мало-мало завернет? Никто, даже девки мои Храмовые, в Ночи селения от родичей с Низу не оборонит…»
Родичей? Аякчан пожала плечами.
«Однако гордые они больно – весь Сивир-средний за свой чум держат! Кузнец наш разговор слушал, а я глядела на него да думала – еще красивее он стал. Или чудится мне оттого, что не виделись мы давно? Донгар криком кричал, а я и не слышала ничего, все на кузнеца смотрела. Однако горцы кузнецовы тоже мной мало-мало недовольные – что я не велю продавать мечи да копья кому попало, не нравится им так-то! А когда одни люди Сивир-земли на других с южными мечами идут да друг друга шибко-шибко режут, видать, нравится? Они говорят, жрицы в торговлю их лезут, деньгу получать не дают, говорят, не могут девки, хоть и голубоволосые, мастерам указывать. У меня в ладошках Огонь свербит, наружу рвется, показать мало-мало, чего мы можем. Держусь, однако – заради кузнеца. Гуляли мы с ним по Храмовому саду – разговоры вели, убедить я его пыталась. Ведь правая я, только я и права! Не остановлю кузнецов да шаманов – доиграются неразумные! Одно хорошо – Брат Медведя мою сторону держит. Племени его новое горское оружие тоже против шерсти».
И ниже приписка:
«И не знала я – а Донгар за мной да кузнецом из окна подглядывал. Бесится теперь, как гнусом болотным покусанный. Чего беситься, однако? Не хозяин он мне, и никто не хозяин!»
Следующую запись оказалось почти невозможно разобрать – писалось явно второпях, не все слова были даже дописаны до конца:
«Конечно, правая я оказалась, доигрались они, однако! Два черных шамана стадо делили – в поединке шаманском подрались, камланием черным друг дружку шугали, духов нижних между собой драться заставили. Подумали бы хоть бесстыдные-бессовестные, духам-то каково? Сидишь у себя в Нижнем мире спокойнешенько, араку из черепа врага пьешь, вдруг камланием тебя хватают да наверх, в Средний мир, волокут да в драку бросают? А дух бы и рад на самого шамана кинуться, так их, Черных, просто не возьмешь – вот и приходится подчиняться!»
Аякчан снова остановилась, аж хватая ртом воздух. Такой сочувственный подход к проблемам обитателей Нижнего, подземного мира был для нее… скажем так, внове!
«Ну, один шаман, как водится, победил, оленей к себе погнал, – продолжала писать неведомая жрица. – А тот, что проиграл, обозлился шибко-шибко, мэнквов из Нижнего мира вызвал да мясом кровавым раздразнил. Те опосля железных лесов Нижнего мира от духа мясного одурели вовсе и на селение шамана-победителя кинулись. Выели подчистую – хоть оленей, хоть мужиков, хоть баб с детишками. Потом пуще разохотились, по округе пошли. Люди бегут. Из племени Брата Медведя многие погибли – теперь мести хотят. Своих девок-жриц на помощь шлю…»