Жребий викинга - стр. 44
– Только потому и погиб, что рядом не оказалось преданного воеводы Свенельда, – напомнил ему Эймунд, тем самым окончательно оправдывая своего предшественника. – Кстати, напомню, что еще раньше этот же Свенельд, как воевода киевского князя Святослава, находился в советниках при болгарском царе Борисе, – расплылся викинг в победной желтозубой улыбке. – И этим очень помогал Святославу до поры до времени удерживать в своих руках славянскую землю в устье Дуная, названную византийцами островом Русов[28]. Кто знает, если бы не гибель великого князя во время его совершенно ненужного вояжа в Киев от рук подкупленных византийцами печенегов… возможно, в Острове Русов до сих пор правил бы воевода киевского князя. Мечом и устами свенельдовых потомков, естественно. А уж эти норманны позаботились бы, чтобы со временем в устье Дуная скандинавских драккаров[29] появлялось не меньше, нежели у острова Готланд. Потому что этого добиваются конунги всех норманнских земель, особенно конунг Швеции.
– Уж не хочешь ли ты сказать, варяг, что все, что предпринимал и здесь, и в Болгарии знатный варяг Свенельд, было задумано на земле норманнов? Ты уверен в этом, достойный викинг Эймунд? – почти торжественно, словно требовал поклясться на недописанном Евангелии, спросил Прокопий. И взгляд его на какое-то время задержался на небольшой, окованной железом двери, которая с трудом просматривалась в сумеречном пространстве за двумя ведущими вниз ступенями.
Викинг успел перехватить этот взгляд. Ему вдруг почудилось, что Прокопий мысленно обращается к кому-то, стоящему за этой дверью, призывая его в свидетели, а главное, принуждая задуматься над услышанным. Инок словно бы приглашает кого-то мудрого, но невидимого, войти и самому задать вопросы, которые пока что вынужден задавать он, простой монах-книжник.
Доверяя своему предчувствию, варяг прогромыхал сапогами по доскам-половицам и ногой ударил в дверь. Но… странно: она осталась закрытой.
– Возьмись за ручку, варяг, и открой. Это всего лишь вход в кельи отшельников. Там всего две кельи, зайди и посмотри: в них никого нет, а значит, нас никто не подслушивает.
Эймунд недоверчиво взглянул на Прокопия, но, не заметив ни тени смущения, сам слегка смутился и отошел от двери.
– Так я все же хочу спросить тебя, достойный викинг Эймунд… Все, что ты делал здесь, на Руси, рискуя своей головой, – он вдруг прервал свою речь, наклонился к юной княжне, о которой мужчины попросту забыли, тихо попросил ее выйти во двор, чтобы подождать своего провожатого там, и лишь после того, как Елизавета послушно оставила книгу и поднялась, продолжил: – …Все это тоже было задумано где-то там, в Швеции?