Жребий окаянный. Браслет - стр. 41

– Р-р-р… – утробно зарычали псы, высунувшись из-под сторожки.

– Молчать! – грозно прикрикнул на них Кондрат. – Свои!

Утренняя заря уже окрасила восток розовым светом, но дневное светило еще и не думало показывать миру свой румяный лик. Легкий морозец приятно пощипывал щеки, воздух был таким свежим, таким вкусным, а выпавший за ночь снег – таким белым и пушистым, что Валентин не выдержал – зачерпнул снег обеими ладонями и умылся им.

– Здорово! – с изрядной дозой оптимизма в голосе воскликнул он. Валентин нацепил на себя полушубок, нахлобучил на голову малахай и поинтересовался у дядьки Кондрата: – Ну как?

– Сойдет. Только ты сейчас домой не ходи. Дождись, пока отчим в контору уедет. Увидит он тебя в таком виде с ночной гулянки возвращающегося, придирок не оберешься.

В этом предложении был смысл. Начинать знакомство с главой митряевского торгового дома с открытой стычки не стоило. Был и еще один скользкий момент. Ведь для того чтобы вернуться домой, надо еще знать, где тот дом находится.

– Ты прав, дядька Кондрат. Давай-ка я тебе снег помогу сгрести, а как работу закончим, ты меня до дому проводишь.

– Это еще зачем? – удивился сторож.

– Так я ж тебе должен одежду вернуть…

– Ничего. Занесешь потом.

Простейшая хитрость не прокатила, и Валентину не оставалось ничего другого, как сказать церковному сторожу правду. Почти правду.

– Знаешь, дядька Кондрат, я в последнее время, как крепко выпью, так не только то забываю, где пил и с кем, но и дорогу домой.

– Иди ты… – Старик был поражен услышанным. – Ты же еще вьюнош совсем, Михайла. Какие твои годы… А уже такое… Бросай ты это вино совсем!

– Да вот… Я тоже так думаю, – охотно согласился с ним Валентин.

Митряевская усадьба занимала целый квартал. Дом, выходящий фасадом на Никольскую улицу, по мнению Валентина, походил скорее на Ноев ковчег или крепость, чем на традиционную русскую постройку. Первый этаж был сложен из белого камня. Был он невысок, немногим выше Валентинова роста. Скорее, его правильнее было бы назвать высоким фундаментом, чем низким первым этажом. Окна, прорезанные в нем, были защищены толстыми прутьями решеток, а с ближнего к Валентину торца виднелась невысокая дверь. Второй этаж сделан из идеально подобранных по диаметру, потемневших от времени и непогоды почти до черноты, рубленных в лапу дубовых бревен. Он был шире и длиннее первого, выступая за его периметр и как бы нависая над ним примерно на полметра. Третий, тоже бревенчатый, выступал над вторым, как и второй над первым. Небольшие, узкие оконца второго и третьего этажей, более похожие на крепостные бойницы, были обрамлены резными наличниками, выкрашенными в белый цвет. Венчала это монументальное сооружение невысокая четырехскатная крыша из дубового же теса.