Жорж - иномирец 2 - стр. 50

            - Извините, но мы спешим как раз на работу. – Крикнул я в открытое окно.

            Один из людей форме уже шел ко мне. Я закрыл окно и поехал, глядя в зеркало на реакцию служителей. Они опешили, отбежали. Один попытался остановить машины руками, другой махал папкой, теряя вылетающую из нее бумагу. Сразу за поворотом мы пересекли невидимую границу миров и выехали к речке.

            Борис выбрался из машины и принялся громко смеяться, сложившись пополам.

            - Ой, не могу, ой, кино и немцы!

            - Что случилось, дядь Борь? – Спросил его выбравшийся на свежий воздух Вениамин.

            - Они спросили меня, кем и где я работаю. Я сказал, что водителем скорой помощи в третьей городской больнице. А они…, а они меня спрашивают, а что такое больница, а я говорю, где лечат, аппендиксы вырезают, гланды, геморрой. Смотрю, они не догоняют, а я такой в шутку спрашиваю, а вы что, не болеете? А они такие серьезно – нееет, болезни, говорят, это производные капиталистического образа жизни, и такие бу-бу-бу, как по методичке, о том, как они все счастливы, и как надо трудиться, чтобы всем одинаково хорошо жилось.

            - А что смешного-то, дядь Борь?

            - Да врут они. – Борис утер слезы рукавом.

            - А если нет?

            - Нет. – Водитель «скорой» задумался. – Может, вернемся, узнаем.

            - Сами вернетесь, когда время придет. – Пообещал я им. – Не стоит желать того, к чему еще не готов.

            - Куда ни глянь, одни философы. – Борис не хотел меня слушать. – Как машина? Открой капот, гляну, что они там навертели.

            - Нормально. Едет.

            Борис сам открыл капот, завел двигатель, во время запуска удивленно поднял бровь. Подошел к моторному отсеку и долго вглядывался в его нутро.

            - Я не пойму, мотор стоит, а шум идет. Вон, смотри, ремень не крутится.

            - Тебе же сказали, что там движитель на флюонах. – Напомнил ему Петр.

            - Вот коммуняки. – Произнес Борис ехидно.

            Непонятно было, то ли ему понравилась переделка, то ли нет. Я снял трос с отцовской копейки. При всем при том, что машина осталась той же, ощущения даже от посадки за рулем были иными. Я подергал рычагом, понажимал педали, наконец, завел ее. Ощущение, что я нахожусь в автомобиле, который готовили для продажи арабскому шейху, только усилились. Я включил вентиляцию и поставил рычажок охлаждения на минимум. Из круглых дефлекторов бесшумно подул прохладный воздух, явно охлажденный кондиционером. Батя теперь не узнает машину.