Жизнеописания - стр. 58

Затем он шел в сисситии, где ничто не нарушало своего обычного порядка. Единственное отступление состояло в том, что ему выдавалась вторая доля, которую он брал и прятал. Когда обед кончался, он подзывал к себе любимую свою родственницу, стоявшую у дверей столовой, и отдавал ей свою порцию, говоря при этом, что дает ей то, что сам получил в награду, причем женщину, которой было оказано такого рода отличие, друзья провожали домой.

XXVII. ПРЕКРАСНЫМИ во всех отношениях были и законы Ликурга относительно погребения покойников. Чтобы с корнем уничтожить суеверие, он прежде всего не запрещал хоронить умерших в черте города и ставить им памятники вблизи храмов, – он желал, чтобы молодежь с малых лет имела у себя перед глазами подобного рода картины, привыкала к ним; чтобы она не боялась смерти, не находила в ней ничего страшного, не считала бы себя оскверненною, прикоснувшись к трупу или перешагнув через могилу; во-вторых, приказал ничего не класть в могилу вместе с покойником. Его одевали в красный плащ и клали на листья маслины. Не было затем позволено надписывать на могиле имя усопшего, если только он не был павшим в битве воином или если умершая не была жрицей. Траур продолжался всего одиннадцать дней. На двенадцатый день следовало принести жертву Деметре и перестать плакать. У Ликурга ничто не было бесцельным, ничего не делалось без нужды – все его важнейшие распоряжения имели целью хвалить доброе и порицать дурное. Он наполнил город множеством образцов для подражания. С ними постоянно приходилось сталкиваться, вместе с ними росли, так что для каждого они служили путем и примером к достижению добродетели.

На этом основании Ликург не позволил уезжать из дому и путешествовать без определенной цели, перенимая чужие нравы и подражая образу жизни, лишенному порядка, и государственному устройству, не имеющему стройной системы. Мало того, он даже выселял иностранцев, если они приезжали в Спарту без всякой цели или жили в ней тайно, но не потому, как думает Фукидид, что боялся, как бы они не ввели у себя дома его государственное устройство или не научились чему-либо полезному, ведущему к нравственному совершенству, а просто потому, чтобы не сделались учителями порока. С новыми лицами входят, естественно, и новые речи, с новыми речами являются новые понятия, вследствие чего на сцену вступают, конечно, многие желания и стремления, не имеющие ничего общего с установившимся порядком правления. Поэтому Ликург считал нужным строже беречь родной город от внесения в него дурных нравов, нежели от занесения в него заразы извне.