Жизнеописания - стр. 37

Такой рассказ существует и у греков о проконнесце Аристее и астипалейце Клеомеде. Говорят, когда Аристей умер в красильне, друзья хотели похоронить его; но его тело внезапно исчезло. Вскоре, однако, несколько человек, вернувшихся из-за города, сказали, что видели его по дороге в Кротон. О Клеомеде рассказывают, что он отличался необычайною силой и ростом. Как страдавший помешательством, он ударил однажды, придя в школу, кулаком в столб, поддерживавший потолок, и сломал его, причем обрушившимся потолком передавил детей. Спасаясь от погони, он залез в большой сундук, захлопнул его и держал изнутри крышку так крепко, что ее не могли оторвать объединенными усилиями многих. Когда сундук сломали, в нем не нашли виноватого ни живым, ни мертвым. В испуге послали вопросить дельфийского оракула. Пифия отвечала:

Точно так же внезапно сделался невидимым и труп Алкмены, когда ее собрались хоронить. Вместо трупа нашли на постели камень.

Вообще рассказывают много сказок подобного рода, равняя смертное по природе с божеством. Преступно и в высшей степени низко совершенно отнимать у добродетели ее божественное происхождение; но смешивать земное с небесным, кроме того, глупо. Поэтому мы осторожно говорим вместе с Пиндаром, что

Вот единственное, что есть в нас общего с богами. Оно приходит оттуда и туда же возвращается, но не вместе с телом, а тогда, когда вполне избавится от тела, покинет его и сделается вполне чистым, бесплотным и святым. «Пламенную» душу Гераклит считает лучшею. Она выходит из тела, как молния, прорезывающая тучи. Но душа, облеченная в тело, душа, имеющая телесную оболочку, наполнена как бы тяжелыми, густыми испарениями, трудно отрешима от уз тела и нелегко возвращается назад, откуда пришла. Не посылайте же на небо тела честных людей, вопреки законам природы, но веруйте, что души добродетельных людей вполне по законам природы и божественной справедливости из людей делаются героями, из героев – демонами, наконец из демонов, если они, как в таинствах, вполне чисты и святы, чужды всего смертного и подверженного страданиям, – становятся богами, но не по постановлению государства, а в действительности, заслуженно достигнув прекраснейшего, блаженнейшего конца.

XXIX. ЧТО ЖЕ касается нового имени Ромула – Квирина, то некоторые видят в нем имя бога войны, другие думают, что оно значит «гражданин», так как граждан римских зовут «квиритами». По мнению третьих, оно происходит от древнелатинского «квирис», копья, пики, вследствие чего одна из статуй Юноны, стоящая на копье, носит название Квиритиды. Точно так же копье, находящееся в Регии, носит имя Марса, копья же получают в награду отличившиеся на войне. Таким образом, Ромул был назван Квирином как бог войны или как бог, сражающийся копьем. На Квиринальском холме, получившем его имя, ему был выстроен храм. День, в который он исчез, называется «днем бегства народа» и Капратинскими нонами, так как тогда ходят для принесения жертвы за город, на Козье болото; коза по-латыни – «капра». На пути к этому месту для принесения жертв присутствующие громко выкрикивают имена, часто даваемые в Италии, например Марка, Луция, Гая и т. д., в подражание тем полным ужаса и смятения окликам, которыми обменивались тогда бегущие. Некоторые говорят, впрочем, что это делается не для изображения их состояния во время бегства, но из желания ободрить и поторопить друг друга, причем в подтверждение своего мнения приводят следующий рассказ.