Жизнь зовет - стр. 6

Павлик не смог вспомнить, где он уже слышал эту фразу.

Тышка безнадежно махнул рукой и добавил:

– Все равно прав будет учитель, а ты в дураках останешься!

Последнюю фразу он произнес с настроением, убежденно, и поэтому она дошла до сердца Павлика.

– Все это так, – сказал он, – но как извиняться? Так, что ли? – Он изящно изогнул корпус, приложил руку к сердцу: – «Надежда Федоровна! Извините! Нагрубив вам, я не сплю ночей. Я понял, что жестоко не прав!»

Тышка весело засмеялся, открыл крышку рояля, и густые аккорды пробежали по клавишам.

– Вот здорово получилось! – прислушался Павлик. – Ну совсем как у Мефистофеля из «Фауста».

– Наконец и до тебя дошла музыка! – опять засмеялся Тышка, теперь уже нарочно басом, снова порывисто и громко звуками клавиш подражая смеху. – И вообще, Павка, ведешь ты себя в школе незавидно. Матери твоей, наверно, стыдно на родительские собрания ходить. – Он бурно промчался по клавишам. – Хоть бы ты исправился, что ли…

Тышка вздохнул и исполнил какую-то мелодичную музыкальную фразу. Он закрыл рояль, встал и, зевая, потянулся, подняв кверху обе руки. Ему надоело читать нотации Павлику. «Как слону дробина», – подумал он и решил перевести разговор на другую тему.

Но слова Тышки задели Павлика, и ему захотелось оправдаться перед товарищем.

– Знаешь, Тышка, я почему-то не люблю всех взрослых, не верю им, – сказал Павлик… И в памяти его промелькнул образ отца.

Казалось, эти слова не имели отношения к разговору, но Тышка все понял. «Не верит, а отсюда и неуважение, нелюбовь, грубость», – подумал он и тоже вспомнил красивого голубоглазого полковника и слова матери Павлика, сказанные недавно: «Убил он в сыне веру во все хорошее».

– Ну, это, знаешь, заблуждение! – сказал Тышка. – Вот, например, Павел Семенович (он имел в виду учителя физики) или наш директор Григорий Александрович. Да я тебе десятки взрослых назову!

– Не называй, я и сам знаю, что так. Знаю, а все равно не люблю.

Наступила весна – дружная и теплая. В несколько дней отзвенела капель и растаял снег. Казалось, город присел и потемнел. Без белых снежных шапок дома стали ниже и грязнее.

Павлик занимался по целым дням. Он дал матери и Тышке честное комсомольское слово сдать экзамены на пятерки. А Тышка – тот только и жил книгами в эти дни подготовки к экзаменам на аттестат зрелости.

Утром к Павлику прибежал Тышка. От волнения он так путался в словах, что Павлик вначале ничего не мог понять, а когда понял, тоже разволновался.

У Тышки, в его маленькой комнате, Павлика ждал отец. Он приехал сюда в командировку и хотел видеть сына.