Жизнь за жизнь - стр. 25

Несмотря на обилие знаний по устройству миров, Юля никак не могла понять источник проблемы. Как накануне на кладбище – ощущения есть, а объяснения им нет. Всю дорогу до родного города жевала кислые карамельки и думала, думала, думала… Надумала только одно – сходить в церковь. Верующей она себя никогда не считала, но точно знала, что добровольный отказ от жизни считается ужасным грехом, и самоубийц не отпевают. Захотелось пообщаться с кем-нибудь, кто разбирается в упокоении лучше неё.

Искать Храм даже не пришлось – неподалёку от автовокзала имелся. Запах внутри Юле не понравился, поскольку всколыхнул неприятные детские воспоминания. Не ладан – восковые свечи. Заставляя свою подопечную молиться, Зинаида Трофимовна жгла церковные свечки в большом количестве, и где-то в подсознании до сих пор осталась выстроенная ещё в детстве взаимосвязь между запахом и чувством страха. Наверное, именно поэтому Юля даже в сознательном возрасте старалась обходить церкви стороной – там всегда пахнет восковыми свечами.

– Здравствуйте. Мне бы с батюшкой поговорить, – обратилась она к женщине, сидящей в церковной лавке.

– А нет его, в епархию уехал, – сообщила собеседница. – Ты по какому делу-то?

– По личному, – вздохнула Юля. – Спасибо. Извините за беспокойство.

– Да Господь с тобой! Какое беспокойство-то? – улыбнулась женщина. – Тебя как звать-то?

– А что? – насторожилась Юля.

– Да бледненькая ты совсем. Я попрошу отца Николая, чтобы он сорокоуст за твоё здравие почитал. Платить не надо ничего, просто имя скажи, я запишу.

Женщина оторвала квадратный листочек от бокса бумаги для записей, взяла карандаш и подняла вопросительный взгляд на посетительницу. Юля открыла было рот, чтобы назвать своё имя, но почувствовала какой-то внутренний протест и произнесла:

– Александр. Мне не нужно, а ему сейчас любая помощь пригодится. И я заплачу, сколько нужно.

– Нисколько не нужно. Болеет? – сочувствующе уточнила собеседница, записывая на листочке имя.

– Если бы, – вздохнула Юля. – Жить ему расхотелось.

– Ты поэтому пришла, да? – нахмурилась женщина.

– Угу, – кивнула девушка.

– Грех это великий. Человек должен жить столько, сколько ему отпущено. Через все испытания пройти, ему уготованные. Не мы себе свою жизнь даём, не нам и решать, сколько ей длиться.

– Да это-то я знаю, – кивнула Юля. – Я вот только понять не могу, чем убийство с точки зрения греха от самоубийства отличается. Почему убийцам вечный покой положен, а самоубийц наказывают отсутствием упокоения. Разве распоряжение чужими жизнями – это не такое же присвоение себе роли Бога?