Жизнь в нелюбви - стр. 3
– Ну вот, а претензии предъявляете. А она до этого почти год не вставала. Так что спасибо вам, что помогали мне в уходе за ней и в расходах.
– Мы до этого дня незнакомы были. Я не обязана!
– А я?
Вдова засопела и не нашлась, что ответить. А Вика, увидев, что все её коллеги разошлись, и за столом остались только члены семьи, плешивый мужик, который неотлучно находился при хозяйке дома, и всё те же соседки, сказала:
– Я примерно представляю, сколько Николай Николаевич получал и сколько скопил для своих девочек, чтобы обеспечить им образование, в случае необходимости даже платное, и достойную жизнь. Вы своему новому другу эти деньги отдали, а теперь ещё именем детей побираетесь!
– Это не ваше дело! И вообще, я деньги вложила в дело, и скоро у нас их будет достаточно!
– Я полагаю, это сделано без формализма? Никаких расписок ваш друг не давал?
Единственное, чего добивалась Вика, это чтобы Варин альфонс признался при свидетелях, что получил от неё деньги. Но он очень технично ушёл от её вопросов, изобразив смертельную обиду, и унёсся в ночь. Вдова помчалась за ним, умоляя не гневаться. Соседки засобирались домой, сожалея, что, по всей видимости, с деньгами семье придётся распроститься.
Мать Николая Николаевича возмущённо, но не выходя за рамки культурного общения, сказала Вике, что не стоило затевать разборки на поминках, проявляя неуважение к покойному, на что Вика резко возразила:
– Ксения Владимировна, я уважала Николая Николаевича как никого другого, и для меня главное – исполнить его волю. Он хотел, чтобы его семья была обеспечена, а его вдова всё отдала проходимцу. Это ли не унижение, что на его поминках сидит хахаль вдовы, а она выпрашивает у гостей деньги, которые тоже ему отдаст. Вы о внучках подумайте, на что им жить и в каких условиях. Старшая только на первом курсе, а он наверняка её за попу щиплет…
Пожилая дама поглядела на покрасневшую внучку и наконец-то вышла из состояния безучастной тоски:
– Ксюшенька, внучка… да я убью эту тварь! И куклу эту бездушную!
– А может, Варвара девочкам не родная? – вырвалось у Вики.
– Да с чего вы взяли?!
– Знаете, я на днях выяснила, что по вине матери оказалась в подобных условиях… и даже хуже, потому что жилья лишилась. Давайте займемся наведением порядка, а я о себе расскажу, чтобы вы осознали, что может быть ещё хуже…
Они снова таскали посуду, переставляли мебель, пылесосили и протирали поверхности, а Вика, яростно орудуя шваброй, рассказывала о своей семье.
Её растила одна мать. Отец умер, когда Вике было четыре года, она его не помнит. Жили они в Заводском районе в квартире, доставшейся Викиному отцу от его родителей. У матери это был второй брак, от первого у неё осталось два сына, которые ко времени её второго брака были подростками. Сейчас обоим уже за сорок, старший живёт в родительской квартире, у него дочь-студентка, младший – в той, что унаследовал от родителей отца, у него двое дошколят. В общем, обычные семьи, из тех, что не шикуют, но и не бедствуют, могут позволить себе отдых, лечение, учёбу детей, однако изменить свои жилищные условия могут только ценой отказа от выше именованного и с ипотекой в тридцать лет. Сколько помнила себя Вика, мать мучилась виной перед сыновьями, что оставила их ради новой семьи. Каждую лишнюю копейку совала им. Поэтому Вика с первого курса подрабатывала, копила на магистратуру. Но, когда пришла пора платить за учёбу, из школы с весьма слабыми баллами, не позволяющими поступить на бюджет, выпустилась дочь старшего брата, и мать потребовала: «У тебя есть диплом, а ребёнку нужно учиться!» Стала Вика снова копить, а тут мать заболела, и опять планы на учёбу сдвинулись в отдалённое будущее.