Жизнь русского обывателя. От дворца до острога - стр. 90

Капитан Гвардейского полка

Имели место даже внешние различия между офицерами разных родов службы. Так, артиллеристы и генштабисты любили носить пенсне или очки, как символ «учености», а кавалеристы, особенно в легкой кавалерии, щеголяли небрежностью: расстегнутыми воротниками мундиров, отпущенными на портупеях гремящими саблями, ослабленными ремешками шпор, звеневших при особой шаркающей «кавалерийской» походке. Кроме особого шика, в высшем свете считавшегося неприличным, в кавалерийской среде особенно ценилось умение пить, и она отличалась усиленным пьянством и буйством. Кутежи были буквально непременной составной частью службы. Служивший в начале XIX в. в уланском полку Ф. В. Булгарин писал: «Характер, дух и тон военной молодежи и даже пожилых кавалерийских офицеров составляли молодечество, или удальство. «Последняя копейка ребром» и «жизнь копейка – голова ничего», – эти поговорки старинной русской удали были нашим девизом и руководством в жизни. И в войне и в мире мы искали опасностей, чтоб отличиться бесстрашием и удальством. Попировать, подраться на саблях, побушевать, где бы не следовало, это входило в состав нашей военной жизни, в мирное время. Молодые кавалерийские офицеры были то же (и сами того не зная), что немецкие бурши, и так же вели вечную войну с рябчиками, как бурши с филистерами» (23; 173).

Однако же и к концу XIX в. нравы в кавалерии мало изменились, разве что меньше стало удали да реже стали поединки, но кутежи остались правилом военной, особенно кавалерийской жизни, что «в те времена весьма часто было в офицерской среде, особенно в Гвардии, однако далеко не в ущерб службе; кутежи отнюдь не мешали служить, и нередко после ночи, проведенной за стаканом вина, рано утром все были на ученье и, как говорится, «ни в одном глазу» не было заметно, как прошла ночь. В Л.-гв. Гусарском Его Величества полку была поговорка, или, вернее, полковой закон: «Ночь гусарская, а утро царское», – и это было общим правилом» (64; 90). О гвардейских кутежах и требовании оставаться «ни в одном глазу» после бурно проведенной ночи много пишут кавалергард граф А. А. Игнатьев и кирасир ее величества князь В. С. Трубецкой. Правда, были и иные обычаи: «В этих трех полках (лейбгвардии Кавалергардском, Преображенском и Семеновском. – Л. Б.) господствовали придворные обычаи, и общий язык был французский, когда, напротив, в других полках, между удалой молодежью, хотя и знавшей французский язык, почиталось неприличием говорить между собой иначе, как по-русски… Офицеров, которые употребляли всегда французский язык вместо отечественного, и старались отличаться светскою ловкостью и утонченностью обычаев, у нас называли