Жизнь русского обывателя. От дворца до острога - стр. 66

Перегружены ли были чиновники работой или они бездельничали в присутствиях, но дела шли плохо. Сенатор С. И. Давыдов, ревизовавший Калужскую губернию в 1850 г., запрашивал у губернского правления объяснений по делу, открытому в мае 1847 г., по которому предписание земскому суду было дано лишь в декабре 1849 г.; а дело было пустяковым: о взыскании церковным старостой денег с прихожан своего села. Сенатор И. Э. Курута делал подобный же запрос во время ревизии Тамбовской губернии в 1843–1845 гг. по делу, начатому в… 1830 г.! Сенатором А. У. Денфером, ревизовавшим Саратовскую губернию в 1838 г., были обнаружены 17 нерешенных дел по Питейному ведомству, начатых в 1817 г., 655 дел – по Лесному ведомству, начатых в 1823 г., 98 дел – по казначейству, начатых в 1827 г., 223 дела – по конторскому управлению, начатых в 1830 г., 119 дел, открытых в 1809 г. (!) по Соляному ведомству и 3024 (!) дела – по хозяйственному управлению, начатых с 1825 г. По объяснению председателя казенной палаты, «дела частные были остановлены, даже забыты лицами, их начавшими», в связи с неурожаем 1833 г., «а когда тяжесть бедствий уменьшилась, частные лица обратились к настоянию о решении дел их… переписка возросла». В качестве оправдания были названы также восьмая народная перепись, рекрутские наборы и ревизия губернии: отговорок можно было найти много (115; 33–34). На самом же деле это были старинная приказная волокита, пресловутый русский чиновничий «долгий ящик».

Нельзя сказать, что чиновники не старались разделаться с нерешенными делами. Например, перед сенаторской ревизией Орловской губернии губернатор Н. М. Васильчиков приказал… поджечь архив губернского правления, за что был отправлен затем в отставку. А в Курской губернии в 1850 г. накануне ревизии нерешенные дела были утоплены в реке, и когда казус вскрылся, «сам сенатор с надлежащими властями в лодках, представляя собой целую победоносную флотилию, наблюдал за извлечением дел из царства Нептуна» (115; 32).

А впрочем, весь этот казенный люд был простой в обхождении, добродушный и хлебосольный, вне службы во всяком случае. Чиновник, даже и в высоких чинах, – это не светский человек с его сдержанностью и нарочитой холодностью, за которой нередко скрывалось самое пылкое хищничество. И весь домашний обиход чиновника, провинциального ли, столичного ли, был прост. «Дневник чиновника» С. П. Жихарева содержит красочное описание обеда по-домашнему у некоего действительного статского советника, занимавшего должность советника экспедиции для ревизии счетов Иностранной коллегии: «Входим: в передней встретили нас два плохо одетые мальчика лет по двенадцати, с румяными личиками и веселыми физиономиями; в столовой ожидал сам хозяин, занимаясь установкою графинчиков с разными водками и нескольких тарелок с различною закускою. В углу, на креслах, сидел уже один гость, довольно тучный барин с отвислым подбородком и с крестиком в петлице, и гладил жирного кота, мурлыкавшего на окошке. Поставленный в середине комнаты стол накрыт был на пять приборов… Филатьев спросил его (хозяина. –