Жизнь пяти - стр. 17

Благо хоть они не смогли заставить ее взять в руки то варварское оружие… гроте меру15 на этом.

Они… Ее друзья, ее семья.

Где они, когда так нужны? Сколько еще этих леденящих кровь, наполненных тошнотворным ужасом часов начертано ей пережить, прежде чем они услышат ее отчаянный, безмолвный крик, прежде чем все-таки решат прийти на помощь?

И придут ли?

Теперь вечно занятые. Теперь снова одинокие.

Отчего они так быстро позабыли друг друга? Отчего их дружба, казалось, такая стойкая и нерушимая прежде, дающая силы, храбрость, мужество и вселяющая надежду, так скоро и быстро распадалась, размывалась хрупким течением новой жизни прямо на их же глазах? И кто виноват в этом?

Митар? Упитый горем сын без отца. Отчаянный, непоколебимый устроитель нового порядка…

Курт? Могущественный и пока верный. Грозный, неумолимый рок остатков темного прошлого…

Вала? Бесчувственно стойкая, до сих пор обворожительно талантливая и безмерно любимая одним из самых известных магов столетия.

Дир? Когда-то чуткий и неимоверно близкий, заботливый и внимательный, а теперь обеспокоенный лишь университетом, студентами и Парламентом.

Или может, она, Зира? Давным-давно потерявшая все ради них.

У нее не было ответа. Только сомнения и усталость, обиды и страхи, призраки, отчаяние и одиночество темной осенней ночи.

Никто не спешил ей на помощь. Никто не внимал ее просьбам. Никто не любил ее.

Никто не восхвалял. Никто не поклонялся ей. Никто не обнимал.

Они забыли ее. А значит и она имела право забыть о них.

Однако … до сих пор не знала … хотела ли?

Длинная, неестественно вытянутая, провидчески искореженная, как и ее сердце, тень хрупкого женского тела в изящном, повторяющем выразительные контуры точеной, чуть осевшей из-за груза прожитых лет фигуры костюме парта16. За огромным полотном стекла прозрачного и горячего, обрамленного тонким металлом рамы Миран в приятном послеполуденном мареве теплого дня, гордо поднявшийся из серых, неприглядных, совсем недавно еще торчащих на виду словно огромные нарывы развалин былого. Уходящий вдаль к блестящим волнам спокойного моря широкий, просторный, шумный проспект, перестроенный и спланированный заново, как и многие другие, для удобного проезда вернувшегося из прошлого транспорта, переплетение улиц и кварталов с редкими то там, то тут поднимающимися всполохами каменной, строительной пыли, огромные, стройные, изящно вытянутые к голубому небу с редкими, пухлыми тучками сужающиеся к вершине светлые металлические цилиндры энергетических вышек. Непривычно рукотворные, осязаемо колоссальные в своих масштабах и неожиданно прекрасные в простоте исполнения. Одно из первых веяний нового времени, символ надежды и спасения для людей, внезапно лишившихся магии.